– Так почему ты не…
Больше он не успел ничего сказать, потому что кровь снова хлынула по венам. Джиг зажал рукой рот, глотая пронзительный вопль, и упал на спину. С каждым ударом сердца тысячи молотов плющили кости его руки. Туннельные коты глодали ему суставы изнутри, а кожа налилась расплавленным свинцом.
Джиг таращился на покрытый инеем каменный потолок над головой, пока замысловатые узоры не слились от слез в сплошное серое марево. Сумей он дотянуться до меча, отрубил бы себе руку по плечо, лишь бы остановить мучения.
«Звездотень?»
Бог не слышал его, во всяком случае, на такой глубине. Он чувствовал, как чьи-то пальцы разжимают ему челюсти, пропихивая что-то сквозь зубы: один из пропитанных клак-пивом сахарных узелков Грелл. Он так сильно закусил его, что разгрыз конфетку полностью.
– Дайте ему немного времени. – Голос старой няньки доносился словно с дальнего конца туннеля.
Ей легко говорить. Рука, казалось, распухла раза в три, но когда он открыл глаза, то обнаружил, что ошибся. Всего лишь вдвое.
Боль постепенно утихала, переходя в глубокое покалывание, начинавшееся от кожи и проникавшее до мозга костей. Джиг ухватил меч левой рукой и, опираясь на него, как Грелл на костыль, воздел себя на ноги.
– Видите, я ж говорила: с ним все будет в порядке, – ухмыльнулась Грелл. – Поведай же нам, о герой, как ты намерен вершить этот бой?
Джиг нахмурился и пососал остатки раздавленного сахарного узелка. Он и сам гадал как раз о том же. Прочих гоблинов положение, ясное дело, отнюдь не радует. Его соплеменники не стеснялись выражать недовольство. С оружием наголо они сдвинулись в грубо очерченный круг, зажав командира между краем пропасти и массой острой стали.
Джиг поднял меч. Правая рука по-прежнему бездействовала, да и от меча проку было не больше. Клинок утратил очередной кусок на конце. Синие пятна старой крови покрывали рукоять, от которой осталась лишь голая деревяшка, удерживаемая на месте помятым истертым навершием. Длинный кожаный шнур свисал до полу. Щербатым, затупленным клинком не порезался бы и ребенок. К сожалению, иным оружием он не располагал.
Гоблины остановились.
– Ну? – произнес один.
– Что «ну»?
– Когда мы нападем?
Они не собирались его убивать. Они готовились истреблять пикси. Они… они хотели идти в бой. Идти за ним!
Джиг повернулся к яме, пытаясь согнуть руку. Ладонь и запястье слегка шевельнулись. Он заметил оценивающий взгляд Брафа. Теперь, зная, куда смотреть, он видел за придурковатым выражением лица, как глаза верзилы перескакивают с него самого на остальных гоблинов, на пропасть и обратно, следя, не появится ли с какой стороны угроза.
– Браф, как лучше всего растревожить большое осиное гнездо?
Здоровяк ухмыльнулся и выудил из штанов камень.
– Сколько их у тебя там? – поморщившись, спросил Джиг.
– Не спрашивай. Со мной все в порядке, только садиться не стоит. – Он проскользнул мимо коротышки и взвесил на ладони булыжник. – Куда бить сначала?
Джиг указал на пузырь на дальней стороне пропасти.
– Нет, погоди.
Зачем трудиться метать камни, когда Века может с помощью магии швырять их через…
Он огляделся, вглядываясь в тени. Века исчезла. И Шрам тоже.
– Что такое? – спросила Грелл.
– Ничего. – Если он сообщит, что двое уже улизнули, кто знает, сколько последует их примеру? – Дождись моего сигнала и бросай. Остальные, назад, в темноту. Нам пока не стоит обнаруживать себя полностью. Брафу наверняка удастся сбить пару – тройку пикси, прежде чем малявки поймут, откуда берутся камни. Они пошлют нескольких разобраться, и мы затащим их в туннель. Эти твари терпеть не могут находиться здесь, к тому же им тут не хватит места для маневра.
Он повернулся к Брафу спиной, жалея об отсутствии возможности обсудить свой план со Звездотенем. Бог, конечно, порой раздражает и задается, но в прошлом он подсобил Джигу в нескольких заварушках. Не говоря уже о неоценимой помощи в исцелении любых ран, полученных гоблинами… начиная с собственной Джиговой руки, ощущаемой как один огромный волдырь.
С другой стороны, во всяком случае при данном раскладе, Звездотеня не окажется рядом, чтобы отпускать ехидные комментарии, если они потерпят поражение. Джиг поднял меч и отступил в тень.
– Давай.
14
Боги метят своих любимцев. Я родилась с родинкой в форме летящего дракона и сделалась могущественнейшим в истории повелителем зверей. Моей сестре повезло меньше. Ее родинка походила на кривобокую миску пудинга с изюмом.
Века спешила сквозь темноту, плотно запахнув плащ и придерживая его рукой для тепла. Она посрывала с посоха оставшиеся бусины и косточки – уж слишком они бренчали, – но так и не смогла заставить себя бросить сам посох. Толстое дерево являлось ее единственным оружием, а кто знает, какие твари могут встретиться ей на пути к логову Штраума? Посох был нужен для обороны, вот и все. И никакого отношения к разбитым мечтам о чародействе он не имеет. Ничего общего.
Ведьма замедлила шаг, высматривая трещину, по которой спускалась в пещеру пикси. На ходу она постукивала посохом по камню. Несколько раз Века оступилась и едва не упала на скользком полу. Дурацкие пикси. Неудивительно, почему они везде летают. Кто может ходить по всему этому льду?
Плащ спасал от холода, но никак не защищал от чуждой магии, пропитавшей воздух, словно вонь от дохлого хобгоблина. Магия пикси казалась живым ветром, продувающим одежду и холодящим кожу. Пикси летали по этой магии так же, как по воздуху, оседлав ее течения, прокачивая энергию сквозь себя и с каждым вдохом умножая свою силу. Веке едва удавалось удержать эту энергию достаточно долго, чтобы направить ее на заклятие.
Но она научилась. Сниксель показал ей как. Сколько раз он перехватывал управление ее телом, диктуя нужные жесты, пока она боролась за овладение магией своего мира? Поначалу она не видела в этих движениях особого смысла, но со временем освоилась. Магия пикси строилась не столько на управлении, сколько на внушении. Для придания ей формы хватало малейшего шепота. Стиснешь слишком сильно, и она рассыплется у тебя в руках. Но у гоблинши получалось.
Если Века сумела сообразить, как пользоваться их магией, то и пикси могли сделать то же самое. Только этим можно объяснить стремительный рост их анклава. Пришельцы нашли способ подключиться к магии чужого мира, чтобы питать расширение своего собственного.
Единственный, кто мог помочь им это сделать, был Сниксель, и единственная, у кого он мог этому научиться, была она, Века.
Это ее вина.
Мысли колдуньи были прерваны приглушенными ругательствами. Звук доносился со спины. Она подняла посох и принюхалась.
– Шрам?
Она слышала его торопливое приближение.
– Ты же знаещь, как я ненавижу это прозвище.
– Что ты здесь делаешь?
– Я видел, как ты улизнула от остальных.
У нее поникли плечи.
– Значит, ты пришел остановить меня, чтоб я не убегала, как трусиха?
Шрам фыркнул.
– Я решил присоединиться к тебе. Если бы у Джига имелся хоть какой-то шанс, ты бы осталась. Нет, этот сумасшедший заморыш сумеет только обеспечить гибель себе и своему маленькому отряду.
Века покачала головой, забыв, что он ее не видит. Джиг уцелеет. И даже ухитрится, вероятно, сберечь жизнь кое-кому из остальных. Губы у нее задрожали. Как это ему удается? Он обладает магией, но ее-то колдовство оказалось сильнее, когда они сражались. Она была крупнее, сильнее и моложе, но Джиг ее одолел.