— Мы должны знать. Нам предстоит встретиться с теми, кто знаком с его мнением о нас.
— Ваше Высочество, — Цевет с несчастным видом склонил голову. — Вам известно, что он не любил вашу мать.
— Да, — сказал Майя, стараясь не выдать себя. — Мы знаем.
— Он не обсуждал ни ее, ни вас, Ваше Высочество, во всяком случае публично. Но сплетни не умолкали. Некоторые исходили от слуг. Некоторые, мы боимся, распространяла сама Императрица Сору.
— Зачем?
— От скуки. От злобы. Из любви к скандалам. Большинство этих историй не заслуживают доверия, и мы самым серьезным образом просим Ваше Высочество не придавать им значения.
— Но остальные?
Он загнал Цевета в угол и даже сочувствовал ему. Вот что значит быть Императором, подумал он. Не забывай.
Цевет капитулировал так же изящно, как делал все остальное.
— Император говорил, и иногда публично, что баризанцы вырождающаяся нация, склонная к инбридингу.[1] В частности, ходили слухи, что он называл Императрицу Ченело сумасшедшей, и что вы унаследовали ее дурную кровь. Он часто использовал слово «неестественный», хотя рассказы сильно искажают смысл его первоначальных слов.
— Насколько люди доверяли этим рассказам?
— Ваше Высочество, всем известно, как сильно покойный Император любил Императрицу Пажиро. И общеизвестно, что брак с Императрицей Ченело был заключен под давлением Коражаса, а не по его собственному выбору. Но верно так же и то, что ваша… изоляция в Эдономее вызывала множество комментариев, особенно в последние годы.
— Следовательно, для всех придворных Унтеленейса мы являемся сумасшедшим кретином.
Он не смог удержаться от короткого смешка, настолько горького, что Цевет вздрогнул.
— Ваше Высочество, им достаточно будет просто посмотреть на вас, чтобы понять, что это не так.
— Вопрос только в том, — пробормотал Кала, — захотят ли они посмотреть.
Бешелар грозно засопел, но извиняющийся взгляд Цевета дал понять Майе, что замечание Калы вызвано честностью, а не цинизмом.
Продолжать этот разговор значило вгонять себя в уныние и, возможно, заставить Цевета и нохэчареев почувствовать себя униженными. Поэтому он произнес с интересом, которого на самом деле не чувствовал:
— Есть ли среди писем такие, с которыми я должен ознакомиться до аудиенции с Сору Жасани?
Конечно, были. Он попросил Цевета спуститься вместе с ним в Черепаховую гостиную, где Цевет оккупировал стол секретаря, Майя уселся у камина, а Кала с Бешеларом заняли привычный пост около двери.
Сегодня разбирать письма было уже легче. Он чувствовал, что глубины его невежества уже были выявлены, и потому не чувствовал угрызений совести, запрашивая дополнительную информацию. И с помощью Цевета, который с тринадцати лет был личным курьером Императора (он признался, когда его спросили), Майя учился расшифровывать хитросплетения лести и намеков, а так же отвечать на них. Или признаваться в своем бессилии. Порой было трудно не позавидовать легкости, с которой Цевет ориентировался среди имен, политический фракций и скрытых ожиданий, но эльф безоговорочно предоставил свои знания к услугам Майи, так что если молодому Императору и хотелось рассердиться на кого-нибудь за свою неосведомленность, то его гнев следовало направить не на Цевета.
Наиболее важное из писем, это было понятно даже неопытному Майе, пришло от посла Баризана. Оно выделялось в аккуратной стопке корреспонденции не только тем, что было написано на пергаменте (многие из старых царедворцев предпочитали этот материал) но так же потому, что было свернуто в трубочку, а не сложено конвертом. Его скреплял шелковый шнурок цвета спелой сливы, пропущенный через резную бусину слоновой кости и завязанный замысловатым узлом. Цевет поглядывал на него несколько беспомощно.
— Ваше Высочество, вероятно, больше осведомлен о баризанских обычаях, — сказал он.
Майя покачал головой, поморщившись в ответ на поднятые брови Цевета.
— Наша мать умерла, когда нам было восемь. Она не говорила с нами о Баризане и о своей жизни там. Мы считаем, что ей было запрещено.
Он с отчетливой ясностью помнил каждое упоминание о родине матери, но их было слишком мало.
Цевет нахмурился, подрагивая ушами.
— Мы знаем, что гоблины придают особый смысл нэцкэ,[2] — он щелкнул лакированным ногтем по резной бусине, — но мы не знаем, в чем заключается этот смысл. Нам так же ничего не известно о гоблинских узлах.
1
Инбридинг (англ. inbreeding, от in — «внутри» и breeding — «разведение») — форма гомогамии, скрещивание близкородственных форм в пределах одной популяции организмов (животных или растений).
Инцест является ярко выраженной формой инбридинга, когда скрещивание происходит между особями, связанными прямым родством.
2
Нэцкэ — миниатюрная скульптура, произведение японского декоративно-прикладного искусства, представляющее собой небольшой резной брелок.