— Да. И теперь я вырос.
Сетерис моргнул, а затем медленно опустился на колени.
— Ваше Высочество, — сказал он.
— Спасибо, кузен, — ответил Майя, прекрасно понимая, что Сетерис оказывает ему только формальное уважение.
Вынужденный сдаться и отступить под давлением Майи, он был взбешен и ждал, намереваясь не упустить момент для восстановления своего контроля.
Не дождешься, подумал Майя. Даже если я не добьюсь трона, ты больше не будешь управлять мной.
В этот момент от двери Цевет объявил:
— Управляющая вашего дома, Ваше Высочество. Эчело Эсаран.
— Мы благодарим вас, — кивнул Майя. — Лорда-канцлера, пожалуйста.
— Ваше Высочество, — сказал Цевет и снова исчез.
Эсаран была женщиной лет сорока с небольшим. Острые строгие черты ее лица больше походили на каменную маску, а форменную ливрею она носила с гордостью, достойной коронационных одежд Императрицы. Она изящно опустилась на колени, ни лицо, ни уши ничем не выдавали ее мыслей.
— Мы приносим извинения за наш внезапный приезд, — сказал Майя.
— Ваше Высочество, — ответила она с таким холодным и неуступчивым безразличием, что он с замиранием сердца понял, что его присутствие в комнате отца является для нее ничем иным, как оскорблением.
«Я не хочу больше врагов!» Казалось, этот крик души должен был сотрясти все его тело. Вслух он произнес только:
— Мы не желаем усложнять вашу работу сверх необходимого. Прошу передать домашним слугам нашу благодарность и наше… наше сочувствие.
Он не мог сказать, что разделяет их горе, и эта женщина с холодными глазами знала, что он не горюет по отцу.
— Ваше Высочество, — сказала она снова. — Это все?
— Да, спасибо, Эсаран.
Она встала и отошла. Майя незаметно ущипнул себя за руку, напоминая себе, что она далеко не единственная обитательница Унтеленейса, кто не рад видеть его на месте покойного отца. И было бы глупостью и слабостью питать к ней вражду за это. Ты не можешь позволить себе такой роскоши, подумал он, стараясь не встречаться взглядом с Сетерисом.
Пришлось некоторое время подождать, пока Цевет вернется с лордом-канцлером. Майя был приучен сначала матерью, а потом Сетерисом, бороться со скукой, тем более, что ему нужно было обдумать немало вопросов. Он держал спину прямой, а руки расслабленными, лицо бесстрастным и уши нейтральными, размышляя обо всем, чего он еще не знал, чему его никогда не учили, потому что никому и в голову не приходило, что после Императора, имеющего троих здоровых сыновей и внука, на престол взойдет его нелюбимый и полузабытый сын.
Мне нужен учитель, думал Майя, и Сетерис на эту роль не годится.
Первое сражение в Черепаховой гостиной уже произошло, и Сетерис его проиграл. Теперь он первым нарушил молчание:
— Ваше Высочество.
— Кузен?
Майя заметил, как напряглось горло Сетериса и обмякли уши, и сразу сосредоточился. Все, что могло смутить Сетериса, вызывало невольный интерес.
— Мы… мы хотели бы поговорить с нашей женой.
— Конечно, — легко согласился Майя. — Вы можете послать за ней Цевета, когда он вернется.
— Ваше Высочество, — повторил Сетерис, упорно избегая взгляда Майи. — Мы надеялись… представить ее вам.
На секунду Майя задумался. Он мало знал о жене Сетериса Хесеро Неларан, разве только то, что она, не покладая рук, трудилась упорно и бесплодно, чтобы добиться для мужа разрешения вернуться ко двору, и посылала ему еженедельные отчеты со всеми сплетнями и интригами, которые могла собрать. Майя был в курсе ее новостей, потому что Сетерис никогда не жадничал, и, особенно когда пребывал в хорошем настроении, щедро делился подробностями придворных скандалов на завтрак, обед и ужин. Таким образом, Майя с удивлением сделал открытие, что брак, созданный по расчету, может превратиться в союз, основанный на любви, а не на ненависти, как брак его родителей.
Мне не нужны лишние враги, подумал он, вспомнив ледяной взгляд Меррем Эсаран, а так же предстоящую беседу с лордом-канцлером. Он кивнул:
— Мы будем рады. После встречи с лордом-канцлером.
— Ваше Высочество, — сказал Сетерис, уже спокойнее, и они снова замолчали.
Майя отметил, когда прошел час, и спросил себя, неужели лорд-канцлер настолько занят организацией похорон, или пытается отвоевать свои позиции этим подчеркнутым проявлением неуважения.
Этой тактикой он вредит только себе одному, решил Майя. Он не может задерживать меня так долго без риска быть уволенным и опозоренным. Может быть, он думает, если я не решусь на этот шаг, он сможет управлять мной? Но если он не желает уважать меня, я точно так же не смогу уважать его. А ведь я даже не знаю этого человека в лицо.