– Ынтхак, послушай, что я тебе скажу. Сейчас позвонят из больницы, поезжай туда. Потом к тебе подъедет и моя сестра – твоя тетя. Вечером уже холодно, поэтому обязательно надень шарф. И впредь никогда не смотри в глаза призракам. Поняла?
Душа женщины все никак не хотела расстаться с дочкой, но постепенно начала исчезать.
– Прости меня, мамочка. Ну, за то, что на призраков смотрела. Зато я теперь могу и тебя видеть, и мне от этого немного легче.
– И тебе спасибо за то, что могу попрощаться с тобой.
Они обе говорили, глотая слезы. В эту минуту Ынтхак действительно не жалела о том, что видела потусторонний мир.
– Что ж, мне пора. Люблю тебя, зайчишка…
– И я! Я тоже тебя люблю, мамочка! Прощай, мамуля!
И от того, что она только может видеть тающий образ матери, но не может его коснуться, становилось еще больнее.
– Ты обязательно попадешь в рай!
Женщина в последний раз качнула головой, но Ынтхак не поняла, услышала та ее слова или уже нет. Теперь она в первый раз в жизни осталась совсем одна. Уткнувшись лицом в пол, девочка плакала и звала маму. Чуть погодя ее рыдания прервал телефонный звонок.
Как и предупреждала мать, звонили из больницы.
– Это дом Чжи Ёнхи?
Услышав мамино имя в трубке, Ынтхак снова расплакалась. Но несмотря на это, все-таки вспомнила, что ей было велено: она обернула вокруг шеи теплый красный шарф. Стоя в дверях, она посмотрела на праздничный стол. Свечи на торте уже почти полностью догорели, их огонь должен был вот-вот погаснуть, а воск капал прямо на крем.
– Не буду загадывать желаний, вообще не буду! Все равно они не исполняются. Кого просить, если никто не слушает?
Ынтхак плотно сжала губы и вышла из дома, громко захлопнув за собой дверь. От этого пламя на догорающих свечах угасло совсем.
Надевая оставленные на крыльце ботинки, она вытирала слезы кулаком. Ветер, дувший с моря, был очень холодным. Наконец обувшись, она уже собралась выбежать на дорогу, как увидела, что в ворота заходит мужчина, с ног до головы одетый в черное.
– Дяденька, а вы кто?
– Ты… ты что, меня видишь?
Мама же предупреждала, что нельзя встречаться взглядом с призраками! Но девочка от горя совсем потеряла голову. Это был Мрачный Жнец, и удивлен он был не меньше Ынтхак: живой человек мог его разглядеть!
– Ой, а шарф! Я же шарф не надела!
– Он на тебе.
Девочка попыталась сделать вид, что ничего не произошло, но теперь от Мрачного Жнеца было не так просто отделаться. Ынтхак машинально ухватилась за шарф и крепко зажмурилась. Что сейчас будет?
– Это же дом Чжи Ёнхи? В больнице я ее не застал.
Мрачный Жнец говорил очень тихо, как будто разговаривал сам с собой. Он пристально вгляделся в лицо девочки. Она не должна была родиться. Это же та самая безымянная, которая была записана вместе со своей матерью!
– Тебе же в этом году девять лет исполнилось, да?
Что же делать? От смятения у нее в голове все просто отключилось, но в этот момент в воротах внезапно появилась старушка. Это была та самая торговка овощами на мосту.
– Бабушка! – закричала Ынтхак и побежала прятаться за ее спину. Это была не простая старуха. Это была бабушка Самсин, добрый дух, который жил в мире людей, предсказывал им судьбу и оберегал маленьких детей.
– Уходи! Оставь ребенка в покое.
Казалось, что после того, как его увидел живой человек, Мрачный Жнец сильнее удивиться уже не сможет. Но появление бабушки Самсин просто изумило его.
– Препятствуете исполнению служебных обязанностей? – угрюмо спросил Жнец.
Но старуха лишь продолжила ругаться:
– Да уж, обязанностей. Сам виноват, раньше надо было свои обязанности выполнять, сейчас уже поздно. Что там у тебя записано было? «Имени нет»? А у нее имя есть!
– Для выдачи нового предписания потребуется запросить свидетельства за девять лет. Вы же сами знаете…
Под резким напором старухи Мрачный Жнец стушевался. Он просто хотел сделать то, что ему предписывала инструкция, но вмешательство Самсин его обескуражило. Нахмурившись, Жнец решил, что здесь лучше будет уступить. Все равно сейчас некогда этим заниматься. Сначала нужно найти ту, которая указана в списке.
– Еще увидимся, малышка.
Он напоследок колким взглядом посмотрел на Ынтхак, едва высовывающуюся из-за спины старухи, и исчез в темноте.