— Машк! Иди сюда, скорее! Смотри, чего это они выгружают? Ящики какие-то странные…
— Ящики как ящики. Обыкновенные, — бросив беглый взгляд, равнодушно пожала плечами Цыганкова и возвратилась к своим «раскопкам».
— Ничего и не обыкновенные. Зеленые, тяжелые, с ручками. Я когда репортаж с Лемболовского полигона делала, точно такие видела.
— Ну видела и видела. И что?
— А то! Это стандартные ящики для патронов.
— Чушь собачья!
— У тебя всегда чушь, если не ты сама тему нарыла, — рассердилась Татьяна.
Цыганкова посмотрела на подругу с плохо скрываемой усмешкой:
— А, так ты, стало быть, уже и тему нарыла? Ну-ну, флаг в руки… «Я ее слепила из того, что было. А потом, что стало, то и закопала». Бли-ин! Ну где же эта чертова визитка?!!!
Всё.
Буднично. Скоро. По-деловому.
Необязательные слова сказаны, обязательные телодвижения произведены.
Свежезасыпанная могила, стандартный прямоугольник плиты с лаконичной надписью: «Иван Демидович Филиппов, 1954–2009 гг. Трагически погиб» и отсканированная фотография в дешевой стеклянной рамке. «Это всё, что останется после меня. Это всё, что возьму я с собой…»[3]
В салоне «маршрутки» с настежь распахнутыми дверьми накрыли импровизированный поминальный столик: водка, минералка, бутерброды, фрукты. Виночерпий Григорий с бутылкой в руке взялся обносить коллег:
— Андрей, ты как?
— Плесни на донышко. Чисто символически, — попросил Мешок и невесело оглядел собравшихся. Анечка и отец Михаил уехали сразу после того, как тело Демидыча было предано земле: одного ждали прихожане, другую — изголодавшийся малыш. Остальные «гоблины» задержались помянуть. — У всех налито? Ну, тогда давайте, братцы, не чокаясь. Как говорится: упокой душу раба Божьего Ивана. И не дай бог дожить нам свой век так, как судьба уготовила этому человеку. Тем паче уйти из жизни столь же жутко и несправедливо.
— Согласен, — тяжело вздохнул полковник Жмых. — Вот ведь как оно бывает: и жил человек не грешно, а умер совсем не смешно.
Весь народ, за исключением не по доброй воле трезвенника Афанасьева, выпил и, изрядно оголодав, набросился на нехитрую закуску. А вот Андрей вместо дежурного бутерброда выудил из пачки очередную сигарету и молча отошел к могиле. Заметив его демарш, от компании «гоблинов» отделилась Наталья.
Торопливо нагнав начальника и экс-любовника, она заговорила тревожным сбивчивым полушепотом:
— Андрей, тут такое дело… Наверное, мне следовало сразу тебе рассказать, но за всей этой суматохой всё как-то не было возможности.
— Рассказать что?
Северова покосилась на закусывающих в отдалении коллег и на всякий случай понизила голос уже совсем до шепота:
— В тот день, когда Лисицын приехал за Иваном Демидовичем, покойный… Вернее, тогда еще не покойный… Тьфу, черт!.. Короче, Филиппов буквально огорошил меня одним сообщением. Я сначала не хотела тебе говорить, потому что не поверила. Но теперь вот решила, что…
Мешечко вдруг смерил ее ТАКИМ взглядом, что Наташа, вздрогнув невольно, осеклась.
— Я поначалу тоже не хотел тебе говорить, — Андрей полез в карман и достал стодолларовую бумажку. — Вот, держи.
— Это что? Зачем?
— Сдача. При содействии Анечки удалось сэкономить на священнике. Ребята сказали, твой взнос был самым большим. И я посчитал, что в данном случае для замаливания грехов и ста баксов вполне достаточно.
— Какого замаливания? — пробормотала Северова, бесконечно ошеломленная происходящим.
— Ты ведь у нас всегда относилась к покойному с особым трепетом, не так ли? — нехорошо прищурился Андрей. — Кстати, если не ошибаюсь, о том, что Демидыча повезут в Москву именно девятичасовым поездом, из наших знали только трое — Жмых, ты и я?
— И?… И что же?…
Застигнутая врасплох, Наташа никак не могла сообразить: куда, собственно, клонит Мешок?
— Ничего. Просто информация к размышлению.
И вот теперь до нее наконец дошло.
— Знаете ЧТО, Андрей Иванович?!!
Северова сорвалась на отчаянный крик, и все без исключения «гоблины», как по команде, удивленно уставились на нее. Вернее, на них двоих.
— Что? — сохраняя ледяное спокойствие, спросил Андрей.
— Эти ваши намеки, это… Это… Это самая натуральная подлость! — Из девичьих глаз брызнули слезы. — Я… вы… Да как у вас язык…
— Наташа, не переигрывай!
— ЧТО?!! Да пошел ты!..