— Мы говорили с ней.
Джунис рассеянно проводил взглядом грузовичок, проследовавший по шоссе в западном направлении.
— Только не надо думать, будто она сумасшедшая. Не сбрасывайте ее со счетов, агент Скалли. Не знаю уж, кого она там видела, только в любом случае эта женщина далеко не дура.
— Док, но она была пьяна. При этих словах док так захохотал, что на глазах у него выступили слезы, а лицо побагровело.
— Прошу прощения, — пробормотал он, смахивая рукавом слезы, но тут же вновь зашелся от смеха. — Черт, извините. — Он вцепился обеими руками в перила. — Пьяна? Элли? Вы слушаете россказни Тода Хоукса? Да такого не может быть. Она ходит в тот ресторанчик ради компании, вот и все. Из близких у нее никого не осталось, друзей у нее нет. Она заказывает «Кровавую Мэри» и сидит с ним весь вечер, вот и все. Эту женщину еще ни разу не видели пьяной.
— А как же быть с этой ее краской?
Джунис вновь посмотрел на шоссе, по которому проехал еще один грузовик.
— Да потому что она верит в это, агент Скалли. Она верит в то, что гоблины существуют так же, как вы верите в то, что этого не может быть. Но это еще не повод, чтобы признать человека невменяемым.
Скалли не могла полностью согласиться с Джунисом, однако у нее не хватало аргументов, чтобы спорить с ним. Вместо этого она решила спросить его о другой свидетельнице.
— Фрэн? — Джунис окинул беглым взглядом сад. — Я могу устроить вам встречу с ней, только ничего путного она вам не скажет.
— Почему? Он помрачнел:
— В тот вечер она едва не отдала Богу душу из-за передозировки героина. Я тогда отвез ее в клинику неподалеку от Принстона. Это реабилитационный центр для людей, страдающих душевными расстройствами. Кстати, в наших краях ничего подобного нет. Фрэн была совсем плоха. — Он прикурил, глубоко затянулся и выпустил вверх узкую струйку дыма. — Ну с этим она скорее всего справится, а вот насчет всего остального… ей придется долго-долго лечиться.
«Превосходно, — подумала Скалли, — только этого мне не хватало — наркоманка, которая не в состоянии отвечать за свои собственные слова». Беседа с Фрэн Кайзер, судя по всему, отодвигалась на второй план.
— Вы часто здесь сидите? — неожиданно спросила Эндрюс, по-прежнему глядя куда-то в сторону.
Джунис утвердительно кивнул, ничуть не смутившись внезапной переменой темы разговора:
— Пожалуй, часто. Мне нравится наблюдать, как мимо меня течет жизнь, смотреть, кто куда едет. У здешних обитателей — тех, кто работает в гарнизоне или на базе Макгуайр, — свои врачи, а другие… — Он пожал плечами. — Их немного-то и осталось. Впрочем, вы уже и сами, должно быть, это заметили…
Заметила Скалли и другое: этого человека вполне устраивало подобное положение вещей. Хотя до пенсии ему было еще далеко, он, похоже, уже свыкся с мыслью, что его практика не позволит ему провести остаток жизни в более приятном месте, и по непонятным ей причинам смирился с этим.
— У нас тоже случаются забавные истории, — продолжал он. — Временами работа в пункте неотложной помощи чертовски увлекательна.
Скалли не хотелось с ним спорить. Она поблагодарила его и сказала, где они остановились — на тот случай, если он надумает им что-либо сообщить.
— Я и так знаю, где вы остановились, — усмехнулся он.
В машине Эндрюс недоуменно покачала головой:
— По-моему, здесь и чихнуть нельзя без того, чтобы об этом тут же не пронюхал кто-то посторонний. — Она поежилась. — На мой взгляд, все это более чем странно.
Дана машинально кивнула. Впрочем, занятая своими мыслями, она особо не прислушивалась к тому, что ей говорила Эндрюс. В этой истории было нечто такое, что всеми ими, и ею в том числе.
было упущено из виду. Может, это нечто и не было непосредственно связано с убийствами, но все равно оно являлось какой-то важной деталью. Какой-то многозначительной мелочью. Она чувствовала, что Малдеру эта мысль также не дает покоя. Может быть, к тому времени, когда они вернутся в мотель, он найдет разгадку…
Если только разгадка не сведется к слову «гоб-лин». Подумав об этом, Скалли мрачно усмехнулась.
Когда они вернулись, мотель — от фасада до автостоянки — был залит светом, асфальт отливал матовым серебром, отчего облака выглядели еще более зловеще. Эндрюс отправилась за своими записями. Скалли распахнула дверь в комнатл Малдера и услышала обрывок фразы: «…сонм грехов».
— Каких еще грехов? — спросила она. — И почему ты не в постели?
Малдер сидел за крохотным столиком, заваленным бумагами. Уэббер, откинувшись на подушку, полулежал на кровати и что-то строчил в блокнот, который держал у себя на коленях.
— Привет, Скалли, — произнес Малдер, на секунду оторвавшись от бумаг. — Я здоров.
Уэббер сделал вид, что не заметил сердитого взгляда, который, усаживаясь в кресло напротив Малдера, Скалли бросила в его сторону.
— Ты отнюдь не здоров. Какого черта ты встал? Впрочем, она понимала, что все ее упреки — пустая трата времени: обычно в подобных ситуациях Малдер либо напускал на себя вид обиженного ребенка, либо смотрел на нее с плутоватой, ехидной улыбкой — и в конечном итоге все равно делал то, что хотел.
На этот раз он предпочел второе.
— Мы тут роемся в личном деле майора Тоне-ро, — пояснил он.
— Дело темное, — с кровати подал голос Уэб-бер. — Нам подтвердили, что он является шефом управления спецпроектов военно-воздушных сил, но никто не может объяснить, что это значит.
— Имея такую крышу, можно грешить сколько душе угодно, — продолжал Малдер. — Да… Становится все забавнее и забавнее. С чего вдруг майор ВВС, который и медиком-то не является, оказывается приписанным к госпиталю ВВС в армейском гарнизоне? В гарнизоне, который большей частью используется в качестве учебного центра для резервистов или как плацдарм для срочной переброски войск куда-нибудь за океан. — Он поднял руку, давая Скалли понять, чтобы та не перебивала. — И не надо говорить мне, что всему этому можно найти простое объяснение.
«О Боже, — подумала она, — он снова за свое…»
— И потом, — возбужденно подхватил Уэб-бер, — с чего это он вдруг так заинтересовался тем, что с нами произошло? И зачем там околачивались его люди? Эти двое — доктора, ученые или кто они там?
Скалли посмотрела на Уэббера так пристально, что тот смешался.
— Ну вот… хороший вопрос, верно? — Он растерянно почесал за ухом. — Нет, а в самом деле, что скажешь?
— Все правильно, Хэнк, — вступился за него Малдер, видя, что Скалли не спешит встать на их сторону. — И возможно, у меня есть ответ на твой вопрос.
— Малдер. — Голос Скалли звучал как предупреждение. — Ты все видишь в искаженном свете. Не надо преувеличивать.
— Я и не преувеличиваю, — возразил он. — Я даже не буду говорить о том, что так называемые гоблины, возможно, и имеют какое-то отношение к майору. — Он откинулся на спинку кресла. — Мне даже в голову такое не придет.
— Разумеется, не придет. Потому что уже пришло. Подождите, у нас…
В комнату вошла Эндрюс и, попросив прощения за опоздание, с виноватой — хотя и не очень искренней — улыбкой присела на краешек кровати.
— Ну, так что? — нерешительно спросила она. Дана взглянула на часы: было начало шестого.
— Думаю, надо сделать перерыв и перекусить. — Малдер хотел было возразить, но она недобро посмотрела на него, и он решил, что лучше промолчать. — Мы сейчас слишком возбуждены. Нам надо успокоиться, пока мы тут — все не поскакали на лошадках.
— Что? — Хэнк устремил на нее изумленный взор.
— Фразеологизм, обозначающий состояние полной путаницы и неразберихи, — объяснил Малдер, который сидел теперь, закинув руки за голову. — «Он вскочил на лошадь и поскакал во всех направлениях». — Он подмигнул Скалли. — Дана любит всякие мудрые изречения наподобие этого. Она же собирает коллекцию печенья с предсказанием судьбы.
Хэнк засмеялся. Эндрюс фыркнула и покачала головой.
Скалли сделала вид, будто ничего не замечает — хотя она ясно видела, что Малдер уже оседлал свою «лошадку» и что из отдельных кусочков-фрагментов у него в голове уже начинает складываться цельная картина. Проблема заключалась лишь в том, что, кроме него самого, эту картину больше никто не мог увидеть.