Таймонс пожал плечами:
— Розмари, неужели ты думаешь, что меня это хоть сколько-нибудь тревожит?
Сказав это, он без предупреждения стал стрелять по полкам, выпустив в них всю обойму. Грохот стоял невообразимый. Она закрыла лицо руками и закричала страшным голосом — скорее от бессильного гнева, нежели от страха. Не успела она опомниться, как Таймонс достал из кармана свежую обойму и перезарядил пистолет.
Отняв от лица ладони, Розмари увидела направленное на нее дуло.
Она закрыла глаза.
«Это сумасшествие, этого не может быть», — только и успела подумать она.
— Убирайся!
Она не шелохнулась.
— Розмари, убирайся прочь! Она открыла глаза и увидела, что Таймонс опустил пистолет. В глазах его больше не было угрозы.
— Возможно, — произнес он, — ты протянешь дольше меня.
Лицо ее исказилось от злости, но она молчала, боясь, как бы он не передумал. Хотя ей отчаянно хотелось остановить его, еще больше ей хотелось выбраться отсюда живой.
— Убирайся, — повторил он и указал пистолетом на дверь.
Розмари не стала дольше испытывать его терпение и опрометью кинулась в коридор. Не пройдя и двух шагов, она оступилась, подвернула лодыжку и больно ударилась о стену. От неожиданности она пронзительно вскрикнула — и тут до нее донесся звук выстрела.
Потом еще один.
Тогда она бросилась бежать со всех ног, прижимая к груди ушибленную руку. Другой она, прямо на ходу, доставала из кармана ключи.
Прежде чем она смогла вставить ключ в отверстие, тот дважды выскальзывал у нее из рук.
— Ну же, ну же, — шептала она, пытаясь взять себя в руки. — Давай же!
Наконец двери раздвинулись. Она влетела в кабину и снова вставила ключ.
И только когда двери закрылись, Розмари поняла, что в кабине она не одна.
«Нет!» — мелькнуло у нее в голове. После всего, что ей пришлось пережить, только этого еще не хватало.
— Ловко у меня это получается, вы не находите? — произнес у нее за спиной скрипучий голос.
Глава 15
Когда Дана вернулась к себе, Эндрюс в комнат не было. Она решила последовать своему собствен ному совету, данному Малдеру, и немного побыть одной. Может быть, ее посетят какие-нибудь здра вые мысли, касающиеся причин, по которым на них было совершено нападение.
Пока что она не усматривала в этом нападении никакой логики.
Если им угрожали с целью заставить их прекратить расследование, то совершенно напрасно — и тот, кто в них стрелял, не мог этого не знать. Если их хотели просто физически уничтожить, то и эта цель не была достигнута — в то же время с трудом верилось, что в планы нападавшего вовсе не входило убивать их.
— Разве что он не был профессионалом, — вслух рассуждала Скалли.
Она провела ладонью по волосам и задумчиво почесала затылок. Был ветер, гнавший сухие листья и прочий сор. Перед глазами мельтешили сучья. Да и они с Уэббером тоже не стояли на месте… К тому же отстреливались…
Так что, возможно, им просто улыбнулась удача.
Эта мысль поразила ее. Она вдруг совершенно отчетливо представила себе, что их с Уэббером могли укокошить в любой момент, до тех пор пока они не укрылись за деревьями.
Они оставались на виду гораздо дольше, чем Малдер.
Чем дольше она об этом думала, тем больше приходила к убеждению, что Малдер все время пытался — и преуспел в этом — вызвать огонь на себя. Отвлечь, насколько мог, внимание нападавшего от нее и Уэббера.
Главной мишенью был Малдер.
Скалли вспомнила про человека из мемориала Джефферсона.
«…вы беззащитны, мистер Малдер, вы по-прежнему беззащитны…»
— Боже милостивый, — пробормотала она, — да что же это такое?
«Думай!» — сказала она самой себе. Ей нужна была ясная голова, чтобы все как следует обмозговать. В противном случае она превратится в такого же параноика, как и ее партнер.
Она разделась и встала под душ. Из головы у нее не выходил тот, второй. Ей казалось, что она представила себе вполне разумные объяснения его действий — по крайней мере в этих объяснениях не оставалось места ни для каких гоблинов.
И все же…
Скалли застонала от собственного бессилия.
И все же время от времени ей казалось, что все ее объяснения не что иное, как простая рационализация без понимания истинных мотивов происходящего. Она снова тихо застонала и наклонила голову, подставляя под горячую воду спину и плечи. Глаза ее были полузакрыты. Отгоняя прочь воспоминания о злополучном происшествии, она старалась дышать размеренно и глубоко.
Она не чувствовала ничего, кроме обжигающих струй.
Не слышала ничего, кроме шума воды.
А вдруг какой-нибудь Норман Бейтс с ножом проберется к ней в ванную? Скалли усмехнулась. С затуманившимся взором, убаюканная обволакивающим сознание ощущением неги во всем теле, она бы наверняка не успела и глазом моргнуть. Не успела бы даже вскрикнуть. Поскольку все, что она видела сейчас, была неровная тень на матовой двери-ширме, ведущей в душевую.
Тень была неподвижна.
Казалось, она стоит и наблюдает.
Выжидает.
Разумеется, это была лишь тень от полотеь л, висящего на крючке.
Скалли знала это.
Нет — только предполагала.
Она на секунду зажмурила глаза, мысленно проклиная Малдера, внесшего смятение в ее душу. Затем, затаив дыхание, она приоткрыла дверь — чуть-чуть.
Просто чтобы удостовериться.
— Малдер, я тебя задушу, клянусь… — с облегчением прошептала она, когда ее подозрения полностью развеялись: она не обнаружила никаких признаков чьего-либо присутствия.
Пар клубился вокруг ее тела и возносился к потолку, создавая иллюзию легкого тумана.
Было свежо.
Пар, вываливающийся из душевой кабинки, неровно дрожал и вился змейками, так как дверь в ванную была открыта.
Ему не спалось. Слишком много предстояло работы. Но боль постепенно улеглась, уступив место смертельной усталости. Он уже не мог рассуждать трезво: мысли путались и обгоняли друг друга.
малдер, надо следить за тем, что делается у тебя за спиной
Обрывки воспоминаний, словно фотовспышки, мелькали у него в сознании, — так быстро, что он не успевал сосредоточиться ни на одном из них. Напоминавшая кору, но не такая шершавая на ощупь кожа — казалось, под ней не было ткани. Впрочем, это было лишь мимолетное прикосновение, и он ничего не мог утверждать наверняка.
малдер
Во сне голос звучал приглушенно — точно начинал таять во времени — и все же был до боли знакомым, хотя и не принадлежал никому из тех, кого Малдер знал. Голос был хриплый и натужный — как будто обладатель его, то есть гоблин, глубоко страдал или просто еще не привык к своему собственному голосу.
надо следить за тем, что делается у тебя за спиной
Но если так, если он действительно не следил за тем, что делается у него за спиной, почему же он До сих пор не убит, как те двое?
«Не знаю», — отвечал он сам себе. А голос меж тем не унимался, не желал оставлять его в покое…
Это было уже слишком. Колени у Розмари подогнулись, и она медленно сползла на пол, привалившись спиной к стене лифта.
— Вам нездоровится?
Хриплый и участливый, голос неприятно резал слух.
Она покачала головой.
— Что произошло?
«Все пропало, — подумала она, — все пропало, и Джозеф теперь непременно убьет меня — и все будет кончено…»
— Доктор Элкхарт, что случилось? Она подняла голову и безнадежно махнула рукой.
— Доктор Элкхарт, скажите хоть что-нибудь. Вы меня путаете.
— Дорогуша, — горько усмехнулась она, — вы и понятия не имеете, что значит по-настоящему испугаться.
Легкое шарканье ног — и мягкая рука коснулась ее Лодыжки.
— Я могу чем-то помочь?
Она хотела было покачать головой, но передумала и внимательно посмотрела на стальную дверь лифта, где, искаженные до неузнаваемости, корчились два отражения. Неожиданно для нее самой ее губы растянулись в некое подобие улыбки.