Георгий
Гоблины
День 1
Холодное, промозглое ноябрьское утро расщедрилось на редкий лучик солнца. Пробившись сквозь мутные стёкла давно немытого окна он лениво устроился на стене и, неспешно следуя вращению земли, пополз в сторону стола. По пути ему встречались карикатурные изображения пошловатых розочек на древних обоях. Кляксы почивших комаров. Приколотые булавками выцветшие открытки. И многие иные вещицы, служащие живыми примерами увядания.
Добравшись до стола, луч неспеша прошёлся по неровным стопкам бумаг и кружке вчерашнего чая, переполз на видавший виды "домашний" свитер сидящего в кресле человека и, спустя час от начала путешествия, добрался до серого невыразительного лица. Весёлым ярким пятном играя на впалых щеках и закрытых веках, луч наконец-то сумел привнести изменения в это царство затухания и забвения. Человек смешно сморщил нос, в тщетной попытке сохранить сон, отвернул голову, но не сдержался и громко чихнул. Поднявшаяся пыль заплясала тысячей мушек в конусе света. Человек вновь чихнул, дёрнулся и потеряв равновесие грохнулся на пол. Сон улетучился.
Вставая на ноги и негромко ругаясь на себя, Иван перевёл взгляд на часы. Полдень. Опять он проспал половину выходного. Потерянного времени было жаль, но Иван давно смирился с подобным. Он давно понял, что благодаря своей инфантильности и даже некой детской мечтательности, теряет не только дни, но и целые годы и десятилетия жизни. Друзья делают карьёру, заводят семьи, растят детей и теряют Ивана из вида. Подруги исчезают, ненадолго осветив ярким светом скучное существование. Новые знакомства не спешат появляться. Жизнь нехотя перевалив за экватор, медленно клонится к одинокой старости. Иван это осознавал и принимал.
Нет, он не был глуп или ленив. Но излишняя юношеская эмоциональность, парадоксальным образом научила скрывать чувства и тщательнее подбирать слова при общении. Тем самым выхолостив и лишив вкуса и цвета любые связи с обществом. Со временем юность прошла, а выученная сухость и сдержанность вросли в саму суть Ивана, стали его взглядом на жизнь. Но Иван всё ещё умел радоваться и получать удовольствие от мира и людей. Скрытно, втихую, там где его никто не видит.
Например в играх.
Скопив на старенькую капсулу, он оплатил и доступ к паре игрушек. Сделал пробный заход. Сыграл несколько партий. Выявил свои предпочтения. И фактически пропал из этого мира, появляясь лишь для того, что бы выполнить минимально необходимый список дел: поесть, поспать, заработать на жизнь. Впрочем, с годами казалось даже на них стало уходить меньше времени.
Кружка наполнилась горячей водой, быстро вымывавшей краситель из дешевого чая. Иван, игнорируя лёгкий химический привкус, поспешно вылил в себя её содержимое. Время сегодня ещё было. Можно успеть начать новую партию. Открываясь скрипнула крышка капсулы. Прошлая игра за предводителя гномов не удалась. Мореходы из них вышли никудышные. Хотя казалось бы, отличные инженеры и строители, сильные воины. На этой базе можно было отстроить замечательный флот с небольшой, но индивидуально сильной и дисциплинированной командой. Не взлетело. Крышка опустилась закрывая собой Ивана. Что теперь? За кого начать? Вновь попробовать паладина-националиста с расовой нетерпимостью, что несёт свет очищения на кончике меча? Или реализовать давнюю идею с полуросликами-налётчиками, вступив в конфронтацию с торговыми гильдиями и создав теневую систему сбыта награбленного в нейтральных поселениях? Нет, воевать не хотелось. Иван улыбнулся. В голове родилась новая задумка, а механизм вирткапсулы незаметно погрузил его в сон.
I
Запахи леса ударили в голову. Непередаваемое сочетание ароматов: перепревшая листва, нагретый солнцем воздух, цветущее разнотравье и ускользающий флёр эфирных масел выделяемых деревьями. Лесные звуки. Со всеми шорохами, шелестом листвы и шумом ветра, пением птиц и стрекотом кузнечиков. Игровая реальность обволакивала осязаемой живостью и естественностью, словно ты и в самом деле находишься на лесной опушке, а не в тесноте бюджетной вирткапсулы.
Но растянувшемуся на траве гоблину было не до наслаждения природой. Я не шевелился и внимательно вслушивался в иные звуки. Звуки, которые можно было бы определить, как свидетельство близкой опасности. И только удостоверившись, что ничто не нарушает идиллию летнего утра, я позволил себе осторожно встать и осмотреться.
Ничего примечательного вокруг не обнаружилось. Обычный лес средней полосы, лиственные деревья да кустарник, достаточно редкий, что бы всерьёз опасаться затаившегося в нём врага. Осмотр вещей так же не выявил неожиданностей. Кусок шкуры, обёрнутый вокруг талии, со свободно свисающими по бёдрам неровными концами, да ремень сумки перекинутой через плечо. К ремню на специальных петлях крепились два коротких копья-дротика с каменными наконечниками. В сумке же нашлось грубое огниво и кусок вяленого мяса. Вот и весь не хитрый скарб. Ни обуви, ни головного убора игроку-гоблину видимо не полагалось. Проведя небольшой эксперимент и сделав несколько пробных шагов по лесной подстилке, убедился что обувь и не требуется, подошвы ног достаточно грубы. Да и всё тело, покрытое серой, цвета сухого асфальта, грубой кожей, не отличалось особой изнеженностью. Тощее, жилистое, с тонкими и ловкими конечностями, цепкими пальцами, оно мне определённо чем то нравилось. А если ещё вспомнить про «врождённые» бонусы к скрытности и уклонению за счёт небольшого, в сравнении с человеком, размера, то жаловаться определённо не приходилось.