Мешок заскочил в салон, громыхнул тяжелой дверью и дал команду выдвигаться. Водитель Сергеич невозмутимо повернул ключ зажигания, но тут Тарас отчаянно замахал руками:
— Подождите! Вон, Анька чего-то к нам бежит.
Мешок недовольно рванул дверь навстречу нелепо семенящей, на ходу поддерживающей двумя руками гигантский живот, Анечке:
— Ну, что там еще стряслось?!
— Я с вами!
— Сдурела?! Куда тебе, с твоим-то пузом?!
Игнорируя возражения начальства, Анечка отважно забралась в салон.
— Это вы сами сдурели, — обиженно фыркнула она. — Пустая маршрутка в час пик на Невском! Да уж, вершина конспирации, ничего не скажешь!
— Ладно, воспитывать она меня еще будет, — проворчал Мешок. — Лучше кефир на моське вытри… Всё, Сергеич, погнали наши городских. Только постарайся без необязательных жертв.
— Вот еще. Без жертв, как говорит наша Анечка, — скуШно, — усмехнулся водитель, выруливая на набережную
До Садовой долетели без проблем, а вот дальше сплошняком пошли мини-пробочки. Воспользовавшись одной из вынужденных пауз, Сергеич на пару секунд обернулся в салон и обвел критическим взглядом ведомый экипаж:
— М-да, с таким куцым оперсоставом лучше бы я вас на своей «ласточке» довез. Всяко быстрее, чем на этой колымаге.
— А задержанного куда девать будем? — поинтересовался Мешок. — Снова в багажник?
— Мы что, опять кого-то рубить собрались?
— Нет, блин, отпустим на все четыре стороны. И пускай его оэрбэшники еще полгода майками ловят.
— Тарас! — попросил Сергеич. — Ты только это… Давай как-то поаккуратнее, что ли. Чтобы не как в прошлый раз.
— А как в прошлый было? — запамятовал Тарас.
— Да так, что мне потом три чехла пришлось в химчистку нести, кровищу замывать. За свои кровные, между прочим.
— У тебя, Сергеич, прям каламбур получился.
— Угу, ты бы видел, какими глазами на меня приемщица смотрела, когда я ей этот каламбур сдавал. Однако ж в ментовку так и не застучала… Э-эх, и откуда в нынешних людях столько равнодушия?
— Андрей Иванович!
Мешок обернулся на голос — Анечка, распластавшаяся на заднем сидении, была невероятно бледна. С немалым трудом, из последних сил она удерживалась в кресле всякий раз, когда маршрутка подпрыгивала на ухабах и выбоинах. А подпрыгивала она почти всё время, потому как дороги в центре Питера — они как девушки. В смысле, оставляют желать лучших.
— Что, Анюта, совсем худо?… Сергеич, ты бы в самом деле того… полегче на виражах. Дети в салоне!
— Ничего, терпимо, — благодарно улыбнулась Анечка и показала глазами: — Табличку…
— Что?… А, черт! Слышь, ты, поэт-песенник! Где табличка с маршрутом? — Так я же не знаю какую ставить, — развел руками Тарас.
— Русским языком было сказано — едем на Невский. У-у, понарожает земля хохляцкая…
Тарас с мрачным видом полез под сидение и извлёк оттуда грязную дорожную сумку, доверху набитую стандартными табличками всевозможных маршрутов. Покопавшись, он выудил на свет подходящую и, согнувшись в пояснице, не без труда укрепил табличку на боковое стекло. Теперь маршрутка окончательно стала похожа на… маршрутку.
— Невский так Невский, — сварливо проворчал Тарас, усаживаясь обратно. — И нечего великорусский шовинизм разводить. Тем более, когда у самого фамилия на «-ко» заканчивается.
— Сумку не убирай, кинь к Сергеичу на сиденье. Толерантный ты наш.
— На фига?
— О, Господи, держите меня семеро! Делай, что тебе говорят! — страдальчески поморщился Мешок и тут же, вскинувшись, изобразил предупредительный жест, означающий полную тишину. После чего напряженно вслушался в гарнитуру передатчика, прикрепленную к уху.
— Да, Коля, на приеме!.. Где?… Принято: Публичка. На подходе — Катькин садик… Сергеич, всё понял?
— Понять-то понял, — не отрывая взгляда от дороги, кивнул водитель. — Вот только… Нам бы сейчас направо уйти, а здесь поворот запрещен.
— Старый, ты меня пугаешь. Разве не ты всегда учил, что тормоза придумали трусы, а дорожные знаки — коррумпированные гаишники?
— Вот они там и стоят. Под знаком.
Мешок всмотрелся: действительно, впереди, у перекрестка Садовой с Невским отчетливо маячила парочка ДПС-ников.
— Да-а, похоже, это я накаркал. Ладно, чего уж теперь: нарушать — так с музыкой. Давай, трави помалу.