И еще: если раньше переходящее директорство в этом школьном Бедламе было общественной нагрузкой для сержантов танкового полка, которых в обезумевшие позднесоветские времена набирали в основном из студентов, то с недавних пор для этой организации нашелся постоянный руководитель. Это Ольга Романов-старшая (для младшего поколения – «любимая тетушка»), не в силах бездельничать там, где все трудятся, попросила у меня для себя фронт работ по силам. Учительствовать при этом она не может, ибо при остром уме и чуткой душе имеется отвратительная грамотность в письменном и даже устном русском языке, что является как раз следствием «британского» воспитания. Уж не знаю, каким местом думали ее папа и мама, когда превращали своих детей в эдаких затравленных зверьков и в результате поломали жизнь всем: от самого старшего, Николая, до самой младшей, Ольги. И вот теперь, когда один из сержантов-студентов диктует детям текст, Ольга втихаря вместе с ученицами так же старательно водит пером по бумаге. Проверяю ее работы я лично, и также наедине в своем кабинете растолковываю ошибки. А как же иначе – век живи, век учись.
Но одна из проблем, что нас ожидает не в таком уж и далеком будущем – это встреча с новой, ухудшенной генерацией Романовского семейства, издерганного постоянным ожиданием безвременной смерти дорогого Алешеньки, и обсиженного разными шарлатанами, самый крупный из которых – подмигивающий одним глазом месье Распутин. Вот тут нашему Бичу Божьему придется особенно тяжело, ибо адекватной замены для рокировки негодному монарху не предвидится.
Местный Михаил Александрович стал жертвой дважды разведенной охотницы за статусными женихами, впутался в мезальянс и стал непригоден для занятия должности переустроителя династии. Хотя человек он по-прежнему неплохой, большего, чем командование Дикой дивизией, ему доверить нельзя. И причина тому – разрушившееся со смертью Победоносцева заклинание, приковывавшее дух покойного Царя-Миротворца к средоточию сознания его младшего сына. Это Серегин с Никой-Коброй смогли снять злое колдовство так, чтобы не повредить ни Михаилу Александровичу, ни духу Царя-Миротворца (в тот момент олицетворявшего саму Россию), а вот самопроизвольный распад заклинания, составленного самоучкой – дело чрезвычайно непредсказуемое и опасное. Конечно, хотелось бы посмотреть, что там творится в Средоточии местного Михаила Александровича, да попытаться это исправить, но если он сам будет против, я не стану настаивать.
Местная версия Ольги Александровны тоже измотана бесплодным браком с извращенцем и не менее бесплодной любовью к адъютанту мужа – маленькому человечку, который не может дать ей ни самоуважения, ни чувства безопасности, ни ощущения раскрывшихся за спиной крыльев. В мире ее собственного имени, организованная Старшими Братьями, сильная лейб-кампания взметнула Ольгу на недосягаемую в обычных условиях высоту должности Всероссийской Императрицы. В мире Елизаветы Дмитриевны она счастливо вышла замуж за генерала Бережного – пришельца из будущего, довольно известного во всех четырех известных нам альтернативных мирах. В библиотеке контейнеровоза о нем упоминается как о герое войн за ликвидацию Османской и Британской империй. В мире Елизаветы Дмитриевны генерал Бережной известен как организатор и первый командир лейб-гвардейского корпуса морской пехоты. Майор Половцев отзывается о нем тоже чрезвычайно комплементарно, называя основателем Красной Гвардии. И, наконец, бежавшие из своего мира тевтоны запомнили этого человека как ужасного Вестника Смерти, предводителя советских танковых армад, кромсавших вермахт будто бычью тушу на мясницкой колоде.
Из этого проистекает вывод, что любовь к маленькому человеку для Ольги подобна смерти. И если ту Ольгу, что происходит из тысяча девятьсот четвертого года, мы еще сможем наставить на путь истинный (чем сейчас и занимаемся), то ее версия на десять лет старше в гораздо более трудном положении. А если учесть мнение Димы Колдуна о том, что из тысяча девятьсот четырнадцатого года нам откроется ход на боковой «секретный» уровень семнадцатого или восемнадцатого годов, где нас ждет задание по разблокированию энергоканалов, ведущих на уровни середины двадцатого века. Там, в семнадцатом году, ничто еще не предрешено, но для представителей павшей династии все уже плохо так, что хуже некуда, а потому у нас здесь возникнет даже не двойной, а тройной комплект последних поколений господ Романовых.