Жаркие бои разгорелись близ Збаража между хутором Ангеловка и селом Романовна с укрепившимся здесь противником.
В ночь на 21 марта командир разведроты 20-й гвардейской механизированной бригады гвардии младший лейтенант С. Я. Устименко поставил задачу группе своих бойцов.
— Разведать силы противника и попытаться уничтожить огневые точки, — указал он на карте район обороны противника, — Добровольцы есть?
— Я! — первым откликнулся гвардии рядовой Пигорев, на груди которого поблескивал орден Красной Звезды.
С ним вызвались пойти еще четыре добровольца.
…Фронтовая ночь на переднем крае. Периодически взлетают ракеты, рассеивая вокруг желто-синий свет. Где-то зачастит пулемет и захлебнется. Явно нервничают на той стороне. Время от времени оживают и наши позиции: тяжело ухают минометы, заливаются пулеметы — начинается огневая дуэль.
Ночью разведчики отправились в тыл противника. Двигались скрытно, бесшумно. В небольшой роще бойцы обнаружили замаскированное орудие, уточнили, где расположены танки противника.
Светало. Воздух прорезала дробь вражеского пулемета. Разведчики прижались к земле. Ливень пуль из дзота не давал поднять головы, времени, отведенного на выполнение боевого задания, оставалось все меньше.
Надо было скорее вернуться к своим, чтобы доставить разведданные. Тогда Николай Пигорев, вооружившись гранатами, ползком стал подбираться к огневой точке. Вражеская пуля не миновала солдата, но, и раненный, он стремился добраться до дзота, подавить пулемет.
Николай бросил одну за другой гранаты, но дзот продолжал извергать смертоносный свинец. Тогда Пигорев подполз к дзоту, ухватился за раскаленный ствол и навалился на него всем телом.
Пулемет заглох навсегда. Разведчики, забрав тяжелораненого Николая, не задерживаясь, возвратились к своим. Рота за ротой двинулись в атаку наши подразделения и отбросили противника…
В поединке с дзотом Николай получил четыре тяжелых ранения. Его доставили в полевой госпиталь, находившийся в Збараже. Но раны оказались неизлечимыми.
В письме к матери героя — Варваре Васильевне Пигоревой в Курск Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин писал: «За геройский подвиг, совершенный Вашим сыном Николаем Григорьевичем Пигоревым в борьбе с немецкими захватчиками, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 26 апреля 1944 года присвоил ему высшую степень отличия — звание Героя Советского Союза.
Посылаю Вам Грамоту Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Вашему сыну звания Героя Советского Союза для хранения как память о сыне-герое, подвиг которого никогда не забудется нашим народом».
Тернопольчане свято чтут память о славном сыне русского народа, отдавшем свою жизнь за освобождение украинской земли.
Ангеловка, где Николай Пигорев совершил свой подвиг, ныне — большое благоустроенное село, центр совхоза. По ходатайству жителей Ангеловка переименована в Пигорево.
Пионерская дружина Романовской средней школы, один из лучших пионерских отрядов Збаражской средней школы носят имя Николая Пигорева. Школьники ведут переписку с родными героя-разведчика, с пионерами Курска, где в одной из школ он учился.
Есть в Збараже утопающее в зелени воинское кладбище. Вековые и совсем молодые деревья склонились над братскими могилами. Вечным сном спят здесь солдаты Отчизны, павшие за освобождение родной земли. На одном из обелисков бронзой сверкают слова: «Герой Радянського Союзу Микола Григорович Пігорєв. 1925–1944».
Здесь, в надзбручанском крае, обрел он бессмертие.
М. С. ФЕДИК
УЛИЦА ЕГО ОТЦА
Как воин-освободитель ступил на тернопольские улицы танкист 53-й гвардейской танковой бригады лейтенант Николай Григорьевич Карпенко в апреле 1944 года.
Четверть века спустя в Тернополь приехал из Кривого Рога сын фронтовика, строитель Анатолий Карпенко.
По-разному открывался перед ними этот старинный надзбручанский город. Сквозь смотровую щель танка отец увидел окутанные дымом руины и пепелища. Перед глазами сына предстали новые кварталы, утопающие в зелени. Внимание Анатолия привлекла табличка на фасаде нового дома: «Улица Н. Г. Карпенко». Рука машинально потянулась к исписанному тетрадному листку. Последнее письмо отца с фронта… Строки из него хорошо запомнились сыну. Они являлись Анатолию еще в детских снах вместе с отцом — чернявым, загорелым с ослепительной белозубой улыбкой. Будто входит в школу, где до войны учил сельских ребятишек, и спрашивает сына: «А ты, Толик, читать-писать умеешь?» Он и в письмах с фронта все торопил сына, настаивал, чтобы тот сам их читал, сам отвечал ему на полевую почту — ведь уходил на войну Николай Григорьевич, когда Толя был совсем маленьким. «Мы скоро встретимся с тобой, сынок!» — писал он в последнем письме.
Анатолий еще раз взглянул на табличку с названием улицы. «Вот и встретились, батя».
Анатолий поселился на улице имени Карпенко и живет там до сих пор.
Улица отца… Здесь сражался он с врагом, отсюда вел машину на Великий Ходачков. Под Драгановкой столкнулись в лоб тридцатьчетверки и фашистские «тигры».
…Танкисты роты, в которой Николай Карпенко был парторгом, замаскировав машины на склоне высотки, вели тщательное наблюдение за местностью.
Командир экипажа Карпенко тронул за плечо наводчика.
— Гляди! Кажись, идут…
Приплюснутые к земле танки издали были похожи на гигантских насекомых. Ближе, ближе. Уже видны черно-белые кресты на бронированных лбах. Но почему они вдруг остановились? Стрелять им не было смысла — далековато. Наши экипажи выжидали.
Томительно, медленно тянулись минуты. Но вот через высотку, прямо перед их позицией, перевалило несколько «тигров». Только бы не упустить. Стоп! Головная машина в перекрестье прицела.
— Огонь!
«Тигр» будто споткнулся. Из него выскочили трое.
— Осколочным! — скомандовал Карпенко. Фашисты замертво упали на землю.
Открыли стрельбу другие вражеские танки. Один из них выдвинулся вперед.
— Врешь — не пройдешь! — в исступлении крикнул Карпенко и перенес огонь на него. «Тигр» задымил.
В этот день танковая атака противника захлебнулась, но через сутки возобновилась с еще большей яростью. Враг рвался к окруженным своим войскам. Пятнадцать танков и пять бронетранспортеров надвигались на позиции нашей танковой роты. Экипажи встретили врага дружным огнем.
Бой затянулся до вечера. Гвардии лейтенант Карпенко расстрелял уже третий боекомплект. Его пушка била по-снайперски точно. Но вот вражеский снаряд попал в командирскую башню. Управление огнем затруднилось. Тогда-то и вырвались у парторга роты слова, глубоко запавшие в душу каждого члена экипажа:
— Биться, покуда сердце бьется!
Чтобы сподручнее управлять огнем, Карпенко выскочил из танка. Вокруг бушевала осколочная метель. Время от времени фашистские автоматчики подходили совсем близко к машине, но огонь пушки и пулемета, а также автоматные очереди танкистов гнали гитлеровцев назад.
Семь танков, три бронетранспортера и до ста фашистов уничтожил экипаж Карпенко в течение двух дней. Мужественно сражалась вся рота.
За храбрость и стойкость, проявленные во время штурма Тернополя, Николаю Григорьевичу Карпенко присвоено звание Героя Советского Союза.
В начале июля, наступая в западном направлении от города, Николай Карпенко погиб. Прах героя перевезли в Тернополь. Тут он похоронен под вечнозелеными елями.
Мать Анатолия еще не знала о последних днях отца, перечитывала детям старые его письма, ожидая с фронта очередной весточки. Известие пришло на этот раз от его однополчан. Боевые друзья как могли утешали мать, клялись отомстить врагу за смерть парторга.
Когда погиб отец, Анатолию едва исполнилось семь лет, когда не стало матери — тринадцать. Еще меньше было его двум младшим братьям и сестре. Подростку как старшему в осиротевшем доме пришлось взять на себя заботы о семье. Он стал строителем.
Бригада Кравцова, в которой он работал, строила горно-обогатительные комбинаты. Кравцов стал вторым отцом подростку. Через пару лет он уже доверял Анатолию бригаду. В городской газете «Червоний гірник» Карпенко называли в числе лучших строителей комсомольско-молодежного коллектива.