— Вызываем огонь на себя, — спокойно и твердо сказал подчиненным Михляев. — Всем в укрытия!
Не прошло и несколько минут, как первые снаряды упали на высотку, на которую черной тучей надвинулись фашисты. Снаряды, разрываясь, поднимали вверх комья земли и тела гитлеровцев. Около сотни фашистских солдат нашли смерть на этой высотке. По счастливой случайности все наши артиллеристы, находившиеся в укрытии, остались живы.
— Вот видите, как мы расправились с фрицами, — говорил Михляев бойцам, когда улегся огненный шквал и они выбрались на поверхность, вдохнули свежий воздух.
Отвага и мужество воинов 350-й дивизии отмечены Родиной. К алому боевому знамени ее был прикреплен орден Богдана Хмельницкого. Дивизия одной из первых форсировала Западный Буг, затем Сан, мужественно дралась на Висле, на Сандомирском плацдарме. Отсюда пошли реляции о присвоении звания Героя Советского Союза офицерам Скопенко, Михляеву, Ромасу, Федотову. В наградных листах отмечены их ратные подвиги, которые они совершили в боях за освобождение западных земель Украины и юго-восточных районов братской Польши.
А. В. ВОРОЖЕЙКИН,
генерал-майор авиации запаса, дважды Герой Советского Союза
«ЮНКЕРСЫ» НЕ ПРОШЛИ
Весна 1944 года. На западе Украины на земле и в небе шли яростные бои. В один из мартовских дней группы наших истребителей то и дело вылетали в район города Бучач. Было приказано лететь туда и нам. Когда я вышел из КП, летчики нашей эскадрильи Сергей Лазарев, Алексей Коваленко и Назиб Султанов уже собрались. Двух человек пока не видно — заслушались пением Саши Сирадзе.
Я понимал, что значит на фронте эти короткие минуты, согретые песней и музыкой. Однако сейчас я уже жил небом, мне было не до концерта.
Лейтенант Сирадзе не раз летал со мной ведомым. Дрался с умом и смело, не кичился своими успехами в кругу товарищей. Может, поэтому я к нему так внимательно не присматривался. Сейчас он пойдет ведущим пары. Справится ли? Знаю, он сбил уже шесть самолетов врага. За семь месяцев фронтовой жизни ему не раз довелось побывать в сложных переплетах, так что Саша познал и гнетущую тяжесть опасности, и радость победы в воздушных схватках. Такие равнодушными в бой не ходят.
Ведомый у Сирадзе — Вартан Шахназаров. Что я знаю о нем? Окончил Батумский аэроклуб, затем Одесскую школу военных летчиков. Имеет хорошую спортивную закалку, прекрасно рисует. Вартан категорически заявил: «Я прибыл на фронт воевать. И пока не собью два фашистских самолета — не возьму кисть в руки». Теперь он стоит чуть позади, в стороне от Сирадзе. Так Вартан должен держаться и в боевом строю. Это первый его боевой вылет.
— От ведущего ни на шаг, — напоминаю летчику. — Если даже враг тебя и нокаутирует, все равно держаться своего командира, идти с ним в паре.
Шахназаров сдержанно отвечает: «Понятно!»
Затем обращаюсь к лейтенанту Сирадзе: «Пойдете парой выше нас на полтора-два километра…»
И вот шестерка ЯКов в боевом строю. Высота — семь километров. Под нами Бучач, небольшой городок на берегу извилистой речушки Стрыпа. Яркими солнечными бликами стреляет вода. В другой раз летчики невольно залюбовались бы безмятежной игрой солнца на глади реки. Но теперь не до этого. Четверка вражеских «фоккеров» тут как тут. Должно быть, наводили их с земли по радиолокатору — идут на сближение точным курсом. Но и мы наготове.
Заметив наш маневр, гитлеровцы ушли вверх, в сторону солнца. Что ж, там их встретят Сирадзе с Шахназаровым. «Фоккеры» шарахнулись оттуда снова к нам. Бой едва начался, а противник уже потерял один самолет. Видя такой оборот, гитлеровцы заметались. Но почему они повернули на восток, в глубь нашей территории? Очередная уловка врага? Может, хотят увлечь нас за собой, чтобы дать возможность отбомбиться ихним бомбардировщикам? «Занять свои места!» — передаю по радио летчикам. Предположение оправдалось.
Вскоре опять появились старые знакомые — три «фоккера». Обычно после первой неудачной атаки гитлеровцы выходят из боя. Эти и не думают. Наоборот, они вызывающе близко забираются повыше, к паре Сирадзе, как бы навязывая ей бой. А Сирадзе уже запрашивает разрешение на атаку. Запрещаю. Старое солдатское правило говорит: неясна обстановка — не спеши вступать в бой. Даже в такой критический момент, когда «фоккеры», точно клинки, длинные, хищные, угрожающие, нависли над нашей четверкой. Причем те же, только что побитые «фоккеры». Значит им выгоден бой. Но почему? Вот почему — вдали появилась четверка «мессершмиттов». Идут сюда, рассчитывая застать нас дерущимися с «фоккерами», чтобы ударить внезапно. Замысел противника разгадан. Его истребители пришли проложить дорогу своим бомбардировщикам. Те пока еще на подходе, примерно, в 15–20 километрах. До их появления нужно разбить истребителей. И сделать это немедленно, пока есть время.
Четверка «мессеров» на одной с нами высоте. Атаковать их с ходу? Невыгодно — равные тактические условия, бой получится затяжным. Сирадзе? Ему сподручнее. Правда, тройка «фоккеров» с ним рядом и может помешать атаке.
Иного выхода нет. Главное сейчас — стремительность, точный огонь. «Немедленно атакуй „мессеров“!» — передаю по радио лейтенанту Сирадзе. «Понятно! Понятно!»— его отрывистый глухой голос нельзя спутать с другим. В этот момент «фоккеры» тоже ринулись в атаку. Но не на пару Сирадзе, как я предполагал, а на нашу четверку. Едва мы развернулись им навстречу, как со стороны солнца свалились еще два «фоккера» и устремились на пару Сирадзе. Вот она, каверза врага!
Сирадзе и его ведомый, увлеченные атакой, сейчас вряд ли заметят опасность. Да если и заметят, то сумеют ли выйти вовремя из-под удара, не подставив себя под огонь «мессеров»? Помочь им мы не успеем — далеко, да и сами ведем бой с тройкой «фоккеров». Вдруг с земли предупреждают: «Ворожейкин, Ворожейкин! Большая группа бомбардировщиков противника на подходе. Будьте внимательны…»
Фашисты, кажется, все рассчитали пунктуально. Наша группа полностью связана боем. Но это на несколько минут, а затем мы устремимся на перехват бомбардировщиков. Главное сейчас — отделаться от наседающих «фоккеров». Но почему они вдруг круто поворачивают в сторону? Поняли, что внезапный маневр не удался, и хотят снова уйти вверх? Что ж, прием этот нам давно знаком. Огонь! И один из «фоккеров», опрокидываясь на крыло, рухнул вниз, а двое быстро ретировались.
Наша четверка свободна. Мы можем драться с «юнкерсами». Но где они? Вижу, далековато еще. Надо выручать пару Сирадзе. Там, прочертив дымным шлейфом небо, уже падает чей-то самолет. Повыше — яростный бой, роем кружат истребители. Торопимся. Но в этот момент нас опять пытаются атаковать те два злополучных «фоккера». «Лазарев, возьмите их с Коваленко на себя!»— передаю по радио. А сам с Султановым мчусь туда, где идет поединок. Гитлеровцы тоже заметили нас.
Пара «фоккеров» преграждает нам путь. Как ни старались от них отцепиться, не вышло. А тут тревожный голос Лазарева: «Загорелся мой ЯК. Ухожу…»
Вижу, как самолет Лазарева с черно-красным хвостом устремился к земле. Картина угнетающая. Черные полосы в огне — вспыхнул бензин.
Когда горит масло — дым белый, он не так опасен, как этот. Тут жди взрыва баков с горючим. Но почему Сергей не прыгает? И даже не пытается выровнять самолет, метеором несущийся к земле? Ранен или перебито управление? А зловещий хвост угрожающе увеличивается. Вот ЯК, сверкнув огнем, скрылся внизу. И никто из нас не в силах чем-нибудь помочь попавшему в беду Лазареву, некогда проследить его, может быть, последний путь.
Кружимся в смертельной карусели с «фоккерами». Самолеты противника на вертикали резвее наших. Наши дальние ЯКи, перегруженные бензином, тяжелы на подъеме. Еще натиск! От перегрузки в глазах мельтешат красные круги. Наконец, гитлеровцы не выдерживают адского напряжения схватки и проваливаются вниз. Теперь — скорее к бомбардировщикам. Но чуть в стороне истребители противника окружили одинокий ЯК и вот-вот прикончат его. Используя горизонтальный маневр, летчик ЯКа увертывается от огненных трасс, с крыльев истребителя срываются белые струи, размалевывая небо. Кто это может быть? «Держись!»— кричу ему. Но пилот в этот миг так рванул машину, что она, будто споткнувшись, вздыбилась и штопором закружила к земле. Один виток, второй, третий… седьмой.