Вражеские истребители, заметив, что мы сыплемся на них сверху, отвесно ушли вниз. Пускай. Но почему ЯК все штопорит? Разворачиваюсь в сторону на бомбардировщиков. Но где они? Не вижу. Запрашиваю землю. А в наушниках требовательный голос Лазарева: «Выводи! Выводи!..» Откуда взялся Сергей? Наверное, я ослышался. Нет! Он уже рядом с нами. Чудо! Вероятно, все-таки бывают чудеса.
А ЯК по-прежнему штопорит. Осталось совсем мало высоты. Тишина. Кажется, все застыло от тишины. Мы только смотрим и ждем. Ждем и смотрим. Но вот в самый последний момент самолет прекратил вращение и свечой взмыл в небо. Тут только я заметил белый номер самолета. Это был Коваленко. «Что с тобой?»— «Все в порядке!..» А в голосе обида. Видно, Коваленко в пылу схватки принял нас за противника и бросил машину в штопор, имитируя свою гибель.
Лазарев пристроился к нам. Докладывает: «Погасил пожар. Могу драться». Нас четверо. Идем в направлении, где должны появиться бомбардировщики. Но небосвод чист. Запрашиваю землю. «Набирайте высоту, будьте внимательны», — следует команда. Странно, может, минуту назад я видел бомбардировщики.
И снова небо, бесконечное, тревожное небо. Где же Сирадзе с Шахназаровым? «Сирадзе, где вы? Отвечайте!» — вырывается у меня. Неожиданно бодрый голос: «Здесь мы, командир!» Ну, конечно, он!
«Мы над Бучачем. Высота четыре тысячи метров. Снова летим шестеркой, готовые атаковать бомбардировщиков. Земля передает: „юнкерсы“ повернули назад. Вы сбили пять фашистских самолетов. Можете идти домой. Спасибо за работу!» Значит, наш бой сыграл свою роль. Вражеским истребителям не удалось проложить дорогу «юнкерсам».
В этот день штурмовые группы 827-го стрелкового полка вели упорные бои по ликвидации последних опорных пунктов противника в Тернополе. Одна из них атаковала старинное здание, обнесенное толстой кирпичной стеной, за которой укрылись гитлеровцы.
— Ничего, вышибем их оттуда, — стоя в траншее, сказал Анатолий Живов своему соседу, невысокому молодому бойцу со сбившейся на лоб каской. — Теперь уж скоро…
Грохот взрывов в расположении врага расколол воздух. Началась артиллерийская подготовка. А затем послышался громкий голос командира взвода:
— В атаку, вперед!
Живое ждал этой команды и, первым выскочив на бруствер, устремился вперед. Рядом с ним бежали другие солдаты. И все же атака захлебнулась, Из амбразуры, устроенной в каменной стене, яростно застрочил пулемет. Несколько бойцов упали, остальные залегли.
Не более ста метров отделяли наступающих от злополучной стены. Сто метров… Анатолий лежал неподалеку от командира взвода старшего лейтенанта В. Караминова.
— Гранатой бы по амбразуре, — проговорил кто-то из солдат.
— Гранатой отсюда не достать, — ответил другой.
«Нужно подползти поближе», — мелькнуло в сознании Живова.
Он посмотрел в сторону командира, и тот понял взгляд солдата.
— Хорошо, иди, только осторожно…
Не думая об опасности, Анатолий пополз. Вот стена уже почти рядом. Живов бросил бутылку с зажигательной смесью. По стене разлилось яркое пламя. Но пулемет не замолчал. Тогда Анатолий швырнул одну за другой гранаты. Пулемет продолжал вести огонь.
И вдруг солдаты увидели, как Анатолий Живов поднялся во весь рост и бросился навстречу огнедышащему доту. Пулемет захлебнулся. Штурмовая группа с криком «ура» ринулась вперед.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 сентября 1944 года рядовому Анатолию Павловичу Живову присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Его имя присвоено одной из московских улиц и одной из улиц города Тернополя.
В Москве на одном из зданий есть мемориальная доска, на которой написано: «В 1943 году с комбината „Трехгорная мануфактура“ ушел добровольцем на фронт комсомолец Анатолий Живов. В боях с фашистами он проявил высокое мужество и героизм. Телефонист взвода связи рядовой Анатолий Живов закрыл своим телом амбразуру вражеского дота и заставил замолчать пулемет врага…»
Б. С. ВЕНКОВ,
гвардии полковник запаса
ГОРЕЛОВЦЫ
К югу от Тернополя на реке Ничлаве раскинулся городок Копычинцы. В один из мартовских дней сорок четвертого года жители этого городка встречали своих освободителей — танкистов 1-й гвардейской танковой бригады. Но гвардейцы подолгу задерживаться не могли. Нужно было продолжать наступление.
Комбриг гвардии полковник В. М. Горелов собрал офицеров.
— Товарищи! — обратился он. — Командарм поставил нам задачу овладеть Чортковом. Выступаем ночью…
Горелов посмотрел на внимательно слушавших его командиров и объявил:
— Готовность через час. Головным идет второй танковый батальон гвардии майора С. И. Вовченко.
Взревели моторы, и батальоны двинулись в поход. Занимавшийся туманный рассвет 23 марта застал бригаду у стен Чорткова.
Как стало известно позже, Чортков обороняли 503-й танковый батальон и сводная пехотная группа гитлеровцев. Внимание противника, как и предвидели Горелов и командир 20-й гвардейской мехбригады полковник А. X. Бабаджанян, было сосредоточено на дороге, ведущей к городу со стороны Копычинцев. Там и подготовил противник оборону, Не предполагали гитлеровцы, что советские танкисты подойдут совсем с другой стороны да еще в ночное время.
Комбриг Горелов повел танки не по шоссе, а полевыми дорогами и подошел к Чорткову с севера.
— Как самочувствие? — спросил Горелов, остановив свою машину возле танка командира передового батальона.
— Настроение боевое, — заверил С. И. Вовченко. — Все рвутся в атаку.
— Впереди пойдет рота старшего лейтенанта Дмитрия Сирика. В экипажах народ обстрелянный, прошедший через многие жестокие бои.
Обходя экипажи, Горелов взглянул на вырисовывающиеся в предутреннем тумане окраинные дома Чорткова. Пора! И прозвучала команда:
— Вперед!
Тридцатьчетверки пошли в атаку и вскоре ворвались на улицы города. Удар был неожиданным, и гитлеровцы, оказывая беспорядочное сопротивление, начали отходить за реку Серет.
Гвардии полковник Горелов на своем танке двигался за боевыми порядками, внимательно следя за действиями батальона.
— Захватить мост! — приказал Горелов.
Но в этот момент мост окутался пламенем и дымом.
Единственный в городе мост через реку фашисты, отступая, решили уничтожить. Для этого они выкатили на середину его цистерну с бензином и подожгли. Нужно было любой ценой спасать мост. Решение созрело мгновенно.
— Сбросить цистерну в реку! — приказал Горелов.
Лейтенант А. Н. Дегтярев повел танк на пылающий мост. Разогнав тридцатьчетверку, механик-водитель Н. И. Волков ударил цистерну левым ленивцем танка и сбил ее в реку.
— Мост взят! — радировал Вовченко комбригу.
— Молодцы! — похвалил комбриг.
«Гореловцам все нипочем!» — ходила поговорка среди гвардейцев.
Танкисты любили своего командира и говорили с гордостью: «Мы — гореловцы».
Как только с моста слетела горящая цистерна, один за другим устремились через него другие экипажи, с ходу вступая в бой с противником, оказывающим упорное сопротивление на западной окраине города. Разгорелись горячие схватки на узких старинных улицах Чорткова. Немецкие «тигры» открыли огонь из засад. Вот подбит танк лейтенанта К. Л. Карданова. На помощь ему поспешил лейтенант Дегтярев, который расстрелял вражескую машину. Но и его тридцатьчетверка была подбита из вражеского орудия. По нему ударил из танка гвардии капитан В. А. Бочковский…
За доблесть и мужество, проявленные в боях за Чортков, 1-я гвардейская ордена Ленина танковая бригада удостоилась почетного наименования «Чортковская». Гвардии полковнику В. М. Горелову присвоено звание Героя Советского Союза.