— Не оставлю вас одного, — заявил Синявский. — Будем отбиваться, пока не подойдут наши.
Отстреливаясь, они отползли к небольшой высотке. Вот уж отчетливо слышны крики фашистов. Слева, совсем близко, промелькнули фигуры перебегающих гитлеровцев.
— Приказываю доставить пакет по назначению! Я прикрою, иди! — сказал Копылов, передавая сверток Синявскому.
Синявский спрятал пакет и, превозмогая боль в раненой ноге, скрылся в кустах. Гитлеровцы не заметили его исчезновения.
Копылов залег за ствол большого бука и открыл огонь по наседавшим гитлеровцам. Стрелял он то в одну, то в другую сторону, создавая видимость, что огонь ведут двое. Но вдруг его ранило еще раз — в левое плечо. Передвигаться боец уже не мог. Ефрейтор отвлекал противника на себя, чтобы дать Синявскому возможность вырваться из засады и доставить пакет. Теперь Копылов стрелял короткими очередями. Фашисты подползали все ближе.
— Рус, сдавайся!
— Нет, меня так не возьмешь! — крикнул Копылов и, размахнувшись, бросил гранату в сторону врагов.
Озверевшие гитлеровцы усилили огонь со всех сторон. Копылов ощутил сильный толчок и потерял сознание…
Синявский кратчайшим путем добирался к штабу. Через час, передавая начальнику штаба пакет, он докладывал о схватке с гитлеровцами.
Тотчас же выделили группу бойцов, которая направилась к позиции, где оставался раненый Копылов. Обследуя местность, бойцы обнаружили следы этой неравной схватки. Много валялось стреляных гильз, окровавленная земля. Но самого Копылова не было.
На другой день части корпуса перешли в наступление и овладели селом Билыч-Горный. Застигнутые врасплох гитлеровцы поспешно отступили. Здесь, в одном из домов, где находился штаб гитлеровской части, бойцы обнаружили изуродованного, со слабыми признаками жизни ефрейтора Копылова.
Впоследствии из его рассказов, показаний захваченных в плен сельских полицаев выяснились подробности допроса нашего воина.
…Копылов открыл глаза. Некоторое время не мог понять, где он и что с ним. Лежал на соломе, постеленной на полу, в деревенской хате. Была ночь. На скамье у стола сидел гитлеровец.
— А, ожил, «товарищ», — сказал он с издевкой.
— Шакал тебе товарищ, идол проклятый! — зло проговорил Копылов.
Гитлеровец поднялся со скамейки, приоткрыл дверь в другую комнату и доложил, что пленный «ожил». Сразу же оттуда вошли два эсэсовца. Копылова посадили на скамейку.
— Кто командир твоей части, какое имел задание? — спросил эсэсовец.
Копылов молчал. В голове тревожно билась только одна мысль: доставил ли пакет Синявский?
— Не хочешь отвечать? Мы заставим тебя говорить!
Сильный удар рукояткой пистолета в раненое плечо вызвал нестерпимую боль.
— Отвечай, из какой части? Кто командир? Какое имеется вооружение? — вопил эсэсовец.
— Не запугаешь… — еле слышно проговорил Копылов.
Фашист схватил пленного за левую руку и резким движением вывернул ее назад. Копылов, теряя сознание, свалился на пол. Гитлеровцы начали избивать его ногами, прикладами…
На рассвете Копылов очнулся. Болело все тело. Правый глаз затек.
Левая рука задеревенела. «Молчать! — приказал боец самому себе. — Погибнуть, но молчать!»
Как в калейдоскопе пронеслись мгновения собственной жизни… Начало войны. Первый бой. Пепелища сожженных городов и сел, жертвы фашистского варварства…
Светало. Луч солнца, проникший через низкое окно, упал на лицо Копылова. Ощутив тепло, он, превозмогая боль, с трудом повернулся лицом навстречу солнцу. С улицы доносилась частая стрельба…
Вдруг в комнату с шумом ворвался майор-эсэсовец. Наклонившись над ефрейтором, угрожая пистолетом, он что-то прокричал.
Собрав последние силы, всю ярость и ненависть к врагу, Копылов нанес удар носком сапога в висок фашисту.
Эсэсовец, выронив пистолет, упал рядом с ефрейтором. Копылов, повернувшись, придавил своим телом голову гитлеровского майора.
В такой позе и застали их вбежавшие в дом советские воины.
ПО СТРАНИЦАМ ФРОНТОВЫХ ГАЗЕТ
«Мессершмитты» подожгли тридцатьчетверку. С командного пункта было видно, как пикировали они на нее. Машина делала резкие развороты вправо, влево, пытаясь уйти от обстрела. И вдруг танк остановился — столб пламени и черного дыма взвился над ним.
Машина горела уже минут десять, когда около нее неожиданно появился человек. Это был младший лейтенант Нечаев. Все случившееся произошло на его глазах — и атака «мессеров», и пожар, охвативший танк. Страстное желание спасти ее, эту драгоценную, такую необходимую для боя машину, неодолимо охватило его.
Через люк механика-водителя Нечаев влез в танк. Он боялся взрыва, и первым долгом пощупал снаряды. Они были чуть теплые, но не горячие. Это успокоило Нечаева. Палец левой руки лег на кнопку стартера. «Заведется или не заведется!» Двигатель завелся. «Если дать ход вперед, танк выскочит на бугор, попадет под обстрел»… Дал задний ход. Проехав метров двадцать, Нечаев оглянулся — пламя пробиралось внутрь и уже лизало снаряды. «Сейчас взорвутся!..» Он не помнил, как выскочил из танка.
Но танк не взорвался, и лейтенант, овладев собой, снова полез в машину.
В лощине Нечаев остановил тридцатьчетверку и, выскочив, начал тушить. Тут его поджидали два члена экипажа. Как оказалось, они вытащили из горящей машины двух раненых товарищей, перенесли их в безопасное место и теперь с волнением наблюдали поединок смельчака с огнем.
Вместе они стали забрасывать пламя землей.
Нечаев вывел машину из-под огня.
На командный пункт приехал полковник и спросил, кто потушил танк. Ему показали. Полковник посмотрел на лейтенанта и весело сказал:
— Силен парень!
А спустя немного времени гвардии младший лейтенант Сергей Нечаев получил от командования поздравительное письмо, в котором сообщалось, что он награждается за подвиг орденом Красного Знамени.
Роте лейтенанта Провоторова была поставлена задача атаковать противника, выбить его из занимаемых им рубежей и оседлать важную дорогу.
Двадцатилетний Иван Провоторов — опытный и инициативный офицер. Воюя с начала Великой Отечественной войны, он одержал не одну славную победу на поле боя. И перед тем, как осуществить приказ командования, он продумал детали предстоящей операции: изучил данные разведки, взвесил все плюсы и минусы в своем плане действий. Лейтенант Провоторов пришел к выводу, что противника надо атаковать в лоб, так как немцы усилили свои фланги огневыми средствами. При этом действовать умело, по-суворовски: дружно и стремительно.
Лейтенант поставил задачу командирам взводов, побеседовал со многими бойцами, напомнив о военной присяге. Он призвал не жалеть сил своих и даже жизни для достижения победы над врагом.
Когда после короткой артподготовки раздалась команда: «Вперед, в атаку на врага!», — бойцы как один пошли в атаку.
Путь нашей пехоте преградил сильный артиллерийский огонь противника. До немецких траншей оставалось лишь несколько десятков метров. Малейшая заминка могла привести к излишним потерям. В этот критический момент вперед вырвался лейтенант Провоторов и воскликнул: «За мной, товарищи!»
Никто из бойцов не задержался. Воодушевленные примером своего командира, они миновали огненный шквал и встретились лицом к лицу с врагом. Рота ворвалась во вражеские траншеи. Завязалась горячая рукопашная схватка, в которой Иван Провоторов в упор застрелил вражеского офицера и семерых солдат захватил в плен.
Старшина Еремеев со своими бойцами, действуя смело и решительно, захватил вражеское орудие вместе с его прислугой. В этом поединке старшина уничтожил трех фашистов.
Боевая задача была выполнена. Так верные военной присяге дерутся бойцы, воспитанные смелым и волевым командиром-коммунистом Провоторовым.