Ленку после больницы в садик не водили, ей предписали врачи индивидуальный уход, этот уход осуществлял Александр Степанович. Кира Сергеевна видела, как старался он помочь с домашними делами, хватал из рук посуду, купал Ленку, елозил пылесосом по коврам и диванам, ей было жаль, что так проходит его отпуск. Днем, уложив Ленку спать, он умудрялся бегать в школу, смотреть, как идет ремонт.
И Ирину было жаль. Проторчать две недели и больнице — и сразу пырнуть в этот бешеный ритм работы!
Юрий после выздоровления дочки спою семейную миссию, видимо, считал закопченной, жил барином, после работы долго и с наслаждением плескался под крапом, выходил на кухню в плавках, с мокрыми, зализанными волосами, долго вытирал полотенцем свое смуглое, обросшее жирком тело, аппетитно потягивал носом:
— Чем нас сегодня будут питать?
Кира Сергеевна у плиты истекала потом, косое жаркое солнце жгло спину, линолеум на полу стал горячим. Начиналась все та же песня:
— Юра, где овощи?
— Сегодня не мог, Кира Сергеевна.
Он ушел в свою комнату, достал из портфеля пустую авоську, вернул ей.
«Сегодня не мог». Как будто вчера смог. И завтра сможет. Каждый день одна и та же история.
— Поскольку в доме двое мужчин, сделали бы мне специальную тележку, что ли! Я бы ставила ее у себя в приемной горсовета.
Александр Степанович молча взял сетку, ушел в магазин. Наверно, слова ее принял на свой счет.
— Это не выход, — сказала она зятю. — Александру Степановичу шестой десяток!
Юрий безмятежно засмеялся, поднял руки.
— Виноват, но еще молодой, исправлюсь.
Ушел в столовую, включил телевизор, что означало: «Тема исчерпана, ничего больше слушать не желаю».
Наглец! Был бы сыном, так бы и отхлестала по круглым сытым щекам!
Ее все раздражало в зяте: его безмятежный, довольный вид, выпуклые глаза, иждивенчество в быту и то, что расхаживал по квартире голышом. Даже туфли на платформе и каблуках — он был ростом ниже Ирины и носил высокие каблуки — вызывали активную неприязнь.
Вернулся Александр Степанович с раздутыми сетками. Он не знал, какие требовались овощи, и на всякий случай закупил все, что было в магазине: картошку, перец, огурцы, баклажаны, помидоры… Чувствовал напряженную атмосферу в доме, как всегда, пытался разрядить ее.
— Кириллица, оцени: туфли я снял и поставил строго параллельно!
Она молча накрывала стол, попутно собирала разбросанные носки, платки, галстуки.
Лучше б ты убирал свои вещи, думала она. Мне, занятому человеку, приходится батрачить на всех вас!
Вспомнила слова Ирины: «К быту не стоит относиться слишком серьезно». И как сама же согласилась с этими словами. Но ведь быт — часть жизни. Можно ли к жизни относиться не слишком серьезно?
Но она молчала. Сдерживалась, чтоб ее не прорвало. Не хотела накалять обстановку — ведь все, кажется, входит в нормальную колею. Раскладушка из столовой перекочевала опять в молодежную комнату. Не исчезла, правда, но стоит не в столовой, а там. Ни Ирина, ни Юрий о разводе не заговаривают. Может, Ленкина болезнь, общие переживания примирили их?
Да и что, собственно, произошло? У Ирины — аврал, так не в первый раз, пора привыкнуть. Овощи, носки, галстуки — какая чепуха! Какие мелочи по сравнению с тем, что пришлось пережить, когда заболела Ленка!
Она вспомнила мутные глаза, тяжелое, пульсирующее тельце — какая радость, что все ото позади!
Потом подумала, что скоро отпуск, отдых у моря — даже не верится, что придет эта желанная пора и целый месяц не надо будет ни стирать, ни готовить…
Сели за стол, Кира Сергеевна рассказывала про мать-одиночку, которая была у нее на приеме. И как поразила ее смелость этой неустроенной в жизни женщины, решившейся родить ребенка.
— А сколько благополучных пар, у которых ребенок идет где-то после ковров, хрусталя и «Жигулей».
Юрий хмыкнул. Ковыряя вилкой рыбу, сказал:
— Ничего себе смелость! Смелые сами устраиваются. А эта пришла к вам, чтобы повесить себя и ребенка на шею государству.
Кира Сергеевна посмотрела на его круглое прохладное лицо. Почему-то подумала: наверно, у него там, в КБ, — вентилятор.
Ленка болтала ногами, глазенки бегали туда-сюда, она сыпала свои вопросы:
— А где поймали рыбу? А у рыбы детки есть?
Ей было скучно и хотелось обратить на себя внимание.
— Кому убирать посуду? — спросила Кира Сергеевна.
Юрий смотрел мимо нее, в телевизор.
— Кира Сергеевна, почему вы не возьмете домработницу?