А, чепуха, решила она и закурила.
— В одном я по-настоящему счастливый человек — в работе. Тут мне действительно везет.
Шурочка посмотрела в пустую чашку, сказала:
— Вы когда-то говорили: везет тому, кто сам себя везет. Ваше везение вполне закономерно.
Эта косвенная похвала тронула Киру Сергеевну, она жалела, что рано или поздно Шурочка уйдет и придется привыкать к другому человеку.
Широко, наотмашь распахнулась дверь, на пороге встал Жищенко.
— Да тут девишник! А я думаю, куда это Шурочка пропала?
Он прошел к столу, широко ставя короткие, кривоватые ноги.
— Тут, оказывается, дефицит, — увидел икру.
Кира Сергеевна пригласила сесть — к неудовольствию Шурочки. Подвинула хлеб, баночку с икрой. Он оседлал стул, принялся за дело. Шумно жевал, закатывая глаза, потягивал холодный кофе, сыпал словами:
— А я звоню-звоню — без последствий, ну, думаю, либо Кира Сергеевна вернулась, либо Шурочка к кавалеру выбежала…
Он громко смеялся, подмигивал Шурочке, косой чуб закрыл глаз, лицо его излучало добродушие, но на Шурочку это не действовало; строго сдвинув брови, она смотрела мимо него, в стену.
— Ее кавалеру, Николай Иванович, уже два года. — вставила Кира Сергеевна.
— Это ничему не мешает, — весело возразил Жищенко и принялся намазывать очередной бутерброд — медленно, истово, как будто священнодействовал. Потом впился в него зубами, опять зажмурился от удовольствия. Так и казалось: сейчас замурлычит.
Опорожнив баночку, удовлетворенно крякнул, поднялся. Переставил стул, опять сел, привалившись к спинке.
— Поскольку путь к сердцу мужчины лежит через желудок, считайте, Кира Сергеевна, что вы проторили этот путь.
— Между прочим, кофе варила не я, а Шурочка.
— Ну, а Шурочка, в скобках замечу, давно царит в моем сердце…
Шурочка встала. Сохраняя на лице каменное выражение, спросила:
— Я вам не нужна, Кира Сергеевна?
Кира Сергеевна засмеялась.
— Я уже вам говорила: вы мне всегда нужны.
Шурочка собрала чашки, салфетки, вышла. Жищенко проводил ее взглядом:
— Характерец!
Впрочем, сказал он это добродушно и тут же про Шурочку забыл. Загадочно смотрел на Киру Сергеевну, ждал, не спросит ли о чем. Она не спросила.
— Ну-с, начнем с новостей? На бюро горкома нас слушают по культуре…
— Эта новость с бородой: в июне.
Он поднял короткий белый палец:
— Не в июне, а в мае. Передвинули. Это — новость номер один.
Она пожала плечами:
— Какая разница?
— Разница есть, но ладно. — Он пристукнул ладонью по столу. Кира Сергеевна видела: прямо умирает от желания выложить другие новости.
— Ладно, это пока отложим, пойдем дальше. — Он причмокнул губами, как будто опять собирался вкусно поесть. — Новость номер два: некая дама города довольно крупно погорела…
Кира Сергеевна быстро взглянула на него.
— Из-за своего собственного супруга…
Сейчас я ударю его, подумала она. Испугалась, убрала руки, вцепилась в подлокотник кресла.
— Этот деятель, изволите видеть, умудрился попасть в медвытрезвитель. Казалось бы, жена за мужа не отвечает, тем не менее…
Она медленно передохнула. Нельзя же так, нельзя! Мне все время кажется, что вселенная вертится вокруг меня…
Жищенко продолжал — взахлеб, со вкусом:
— Ну, попал, сидел бы не рыпался, а то стал права качать, орал по пьянке, чей он муж и что им будет от его жены…
«Паршивая дубленка…»
— Что вы сказали, Кира Сергеевна?
— Зачем мне все это знать?
— Минутку терпения — и станет ясно.
Кира Сергеевна посмотрела на него. Неприятно было слушать все это, тем более, что она уже догадалась, о какой «даме города» идет речь.
— А там, в вытрезвителе, — увлеченно продолжал Жищенко, — то ли не поверили, то ли не испугались, в результате — пришла соответствующая телега, все вышло наружу, стало достоянием города. А фамилия-то, в скобках замечу, одна!
— Зачем мне это знать? — резко повторила она свой вопрос.
Жищенко вздыхал, кряхтел и вдруг выпалил:
— Скоро в этом уютном кабинете будет другая хозяйка!
Она не поняла:
— Как вы сказали?
Он медленно кивнул — раз и другой.
— Да, Кира Сергеевна, да, именно… Ведь оставлять даму там, — возвел он к потолку глаза, — уже нельзя. И снимать не за что. Дама будет слегка передвинута и сядет сюда, — показал он рукой на кресло.
Какая чушь, подумала Кира Сергеевна. Чепуха. Неплохой человек, неплохой работник, а занимается сплетнями…
Она закурила, встала, вышла из-за стола.