«Хорошая пара», — подумал Леван. Он вынужден был признаться самому себе, что завидует тому парню из третьего ряда. Вдруг страшно захотелось сидеть рядом с такой красивой девушкой. Он тоже мог бы принести ей боржоми и так же дал бы ей отпить из стакана, а потом выпил бы сам. Леван лишь сейчас осознал, что за последние три года ему ни разу не случалось задумываться о таких вещах. После окончания института его послали в Магнитогорск, вернее, он сам выразил желание поехать туда. Проработал год и перебрался в Донбасс, в Макеевку, потом на Таганрогский завод. Последнее время работал в огромном мартеновском цехе Азовстали. За три года не потерял ни одной минуты, все было отдано учебе. Эти заводы он выбирал не случайно, его интересовали такие металлургические заводы, где плавка стали производилась разными способами. Старался узнать все, вникнуть во все тайны металлургических процессов. Единственным развлечением, которое он позволял себе, да и то изредка, было кино.
И вот теперь он вдруг понял, как недостает ему любви. Все чувства и желания, сдерживаемые в эти три года, нахлынули разом. Любил ли он когда-либо? Нет, любить не любил, а вот увлекался многими. В Тбилиси его знали. Он был видным парнем, очень самоуверенным. И это, как ни странно, нравилось девушкам.
Толстый сосед открыл глаза:
— Ну что, все еще не прилетели? Черт их побери!
Леван поглядел в окно. Самолет летел над Кавказским хребтом.
Появилась стюардесса. Она несла леденцы на алюминиевом подносе.
Сосед схватил целую горсть. И сразу стал разворачивать конфеты одну за другой.
— Зря потерял время, — жаловался он Левану, — летом в Москву хоть не приезжай, ничего, черт побери, не купишь!
Хидашели промолчал.
— Мебель — шут с ней, — не унимался сосед, — а вот обуви не смог приличной раздобыть…
Самолет все еще летел над хребтом. Леван любил горы. И в другое время их вид привел бы его в прекрасное расположение духа.
— …Хорошо еще, что попался чешский хрусталь… — И толстяк навалился на Левана, заглядывая в окно. — Ого, через двадцать минут будем в Тбилиси. Вы, наверное, летали на футбол?
— Какой там футбол, я тоже за мебелью бегал! — неожиданно для себя самого сказал Леван.
— Ну и как? Достали что-нибудь?
— Все, что хотел.
— Не может быть! А я всю Москву обегал и даже в витринах ничего подходящего не видел!
— Вот чудак! Кто же будет в витрину стоящий товар выставлять. Надо с продавцами договариваться.
— Пытался, дорогой…
— Ну и…
Лысый безнадежно развел руками.
— А кто вам так поверит? С ними надо умеючи разговаривать. Вам нужен столовый гарнитур — спросите, что надо, и поднесите два пальца к носу. И все в порядке, продавец знает, что вы свой человек.
Лысый обалдел. Он удивленно смотрел на Левана, не зная, верить ему или нет.
Леван понял, что зажег в душе соседа пожар. С беспечным выражением небрежно достал из кармана сигарету и тут же услышал голос стюардессы:
— Курить нельзя. Самолет идет на посадку. Застегните ремни.
Леван положил сигарету обратно в пачку.
Стюардесса, казалось, осталась довольна беспрекословным повиновением и даже слегка улыбнулась.
А лысый все не сводил с него глаз. Но потом словно очнулся, застегнул поспешно ремень, откинулся на спинку кресла и закрыл лицо большим клетчатым платком…
Самолет летел над Мтацминдой. И хотя Леван никогда не отличался особой чувствительностью, он вдруг разволновался. Разволновался и толком даже не понял, что было причиной его волнения — то ли просто приближение к Тбилиси, то ли встреча с прежней жизнью, с которой он распрощался три года назад.
Самолет продолжал спускаться, покачивая крыльями и ныряя. Лысый громко стонал. Но теперь уже Леван не обращал на него никакого внимания. Они летели над Рустави. Хорошо был виден мартеновский цех. Когда Леван уезжал, здесь стояло всего шесть печей. В Жданове он узнал о том, что построено еще две, и теперь он, пересчитывал огромные трубы. Через две-три минуты Рустави скрылся из виду…
Самолет повис над бетонной дорожкой. Толчок — и колеса коснулись земли. Каучук загорелся, два маленьких облака поднялись вверх.
Леван знал, что его никто не встретит. Родители отдыхали в деревне, а брату он даже не сообщил о приезде. Из самолета вышел последним. Закинул свою сумку на спину и не торопясь спустился по трапу.
Стюардесса подмигнула своей подруге. Погляди-ка, мол, на этого молодчика!
В аэропорту Хидашели снова увидел блондинку и ее спутника. Вокруг них было много встречающих, все оживленно разговаривали, девушка держала в руках цветы и смеялась. «Наверное, возвращаются из свадебного путешествия», — позавидовал Леван.