– Ты последний?
– Да. В тот день меня сильно отругали за какую-то ерунду, я обиделся и сбежал из дома, хотел поселиться в лесу и жить один. Но вечером стало холодно, и я решил вернуться. Уже подойдя к воротам, я услышал чужие голоса. Я подслушал их разговоры и понял, что возвращаться мне уже некуда и не к кому, – мальчишка захлебнулся всхлипом и расплакался.
Он стоял перед Правительницей, все его тщедушное тельце ходило ходуном – девушка почему-то только сейчас заметила, какой он был худой. Он размазывал грязными ладонями слезы по щекам. Фелисса не могла вынести этого зрелища. Она встала на колени и привлекла мальчишку к себе. Девушка обхватила Понда за голову, гладила его, целовала куда-то в ухо, постоянно бормоча : «Тихо… тихо». Мальчишка ревел ей в плечо, пачкая сажей дорогую парчу.
– Меня… меня… – мальчишка пытался что-то сказать, но слезы сдавливали ему горло и он вновь начинал реветь. Знаками, за спиной мальчика, Правительница приказала Вульгусу снять с лошади флягу с водой и подать ее ей. Она напоила и умыла мальчишку. Глаза у того стали узкими щелочками, а нос раздулся и покраснел, и стал похож на небольшой помидор. Парень все еще изредка дрожал, и дыхание из него выходило судорожно, но он уже не плакал. Фелисса стояла перед ним на коленях и с нежностью поправляла волосы, спутавшиеся и налипшие на мокрое лицо.
– Вы теперь думаете, наверное, что я плакса? Я не плакса, я тогда совсем не плакал, только чуть-чуть, ночью, это я только сейчас… почему-то… – мальчишка тяжело вздохнул и успокоился окончательно. – Меня не Понд на самом деле зовут. Но мне не нравится то имя, которое у меня раньше было. Мне и Понд не нравится, я его уж просто так выбрал.
Мальчишка запнулся и продолжил тихо-тихо.
– То есть не просто так. У меня так отца звали. Пока он не ушел на Вечную Охоту.
Фелисса испугалась, что мальчишка сейчас опять расплачется, и поспешила разговорить его.
– А Синай? Имя Синай тебе нравится? – Карисси внезапно вспомнила о брате. Тот тоже не любил, когда кто-то видел, как он плачет.
– Да, – парнишка вытер рукавом нос.
– Тогда ты будешь Синаем. Договорились? – мальчишка утвердительно кивнул. Фелисса улыбнулась и поднялась на ноги, все еще привлекая к себе сироту. Вульгус внимательно следил за каждым ее движением, но понять настроение воина Фелисса не могла. «Надеюсь, он не припомнит слова Торрема, после того, что я сейчас скажу». – А теперь вытирайся. Нам нужно найти, где переночевать. Желательно лечь спать прямо сейчас. Утром мы отправляемся рано. И да, ты пойдешь с нами во дворец, где будет жить и учиться.
Мальчишка замер, как испуганный кролик, затем задрал к кошке светящееся от радости лицо и, поняв, что она не пошутила, судорожно вскрикнул и упал к ногам девушке, обнимая и целуя её колени:
– Я… я даже не мог… – сбивался он. – Я не мог даже подумать, я не мог ожидать такой милости! – Он прижался к ногам смутившейся, но очень довольной Фелиссы и замолчал. Немного подождав, девушка приподняла его и серьезно продолжила:
– Только я надеюсь, что при дворе ты меня не опозоришь. Сейчас наступили опасные времена. Восток объявил нам войну, и я хочу, чтобы хотя бы во дворце все было спокойно.
– Да! Да! Конечно! Я буду хорошо себя вести! Я буду примером для всех остальных! Для ваших детей! – глаза парнишки сияли, он тяжело дышал от вновь выступивших на глаза слез и всем сердцем верил, что так оно и будет. Фелисса не смогла сдержать улыбку.
– А теперь нам нужно где-то поспать.
Голос Вульгуса раздался чуть поодаль, в лесу.
– Предлагаю здесь, под этой елью. Здесь много хвои, а значит, будет мягко, – парень чуть попрыгал на месте, земля под ним пружинила. Воин вгляделся в чащу. – И ветви нас скроют от посторонних глаз.
– Насчет посторонних глаз, – отозвалась девушка. – Думаю, стоит дежурить. До двух часов могу подежурить я, потом ты, Вульгус, меня сменишь.
– А как же я? – удивился Синай. – Я тоже могу, я хочу дежурить! – возмущению мальчика из-за того, что его не взяли в расчет, не было предела.
– Хорошо, твоя смена начнется в шесть, – ответил ему Вуль и незаметно подмигнул Фелиссе. Парнишка удовлетворенно кивнул. – Пойду сниму попоны с лошадей, постелем на землю.
После небольших приготовлений, парни улеглись. Фелисса сидела поодаль и вглядывалась в сумрак ночного хвойного леса. Она вызвалась дежурить первой, потому что знала, что все равно не уснет. Внутри девушки поселились жуткие сомнения, она не знала, чему верить. Правительнице очень хотелось еще раз посмотреть на клинок, но она боялась, что его свет разбудить ребят. Около часа она боролась сама с собой, и, в конце концов, встала и, отойдя чуть глубже в лес, медленно вытащила из ножен клинок. Он тихо горел. Фелисса вновь не увидела своего отражения на лезвии. Из ножа на нее смотрели два серых глаза.