— Ну, вот и я, — сказал он, отряхивая от снега жилет.
Обрадованная появлением гостя, она засуетилась. Вскоре Сигарт, раздевшись до сорочки, уже восседал на одном из двух табуретов со стаканом вина в одной руке и аппетитным куриным окороком в другой. Хийси уселась напротив него, влюблено следя за каждым его движением.
Закончив ужин, он, наконец, встал, едва не снеся светильник. Опустив глаза, хэурит тоже поднялась с табурета — теперь они молча стояли друг напротив друга посреди комнаты. От печки шел жар, было слышно, как в ней потрескивают сухие дрова. Все еще глядя в пол, Хийси взялась за подол рубахи Сигарта, неловко стянула ее ему через голову и тут покраснела густо-густо. Эта робость тронула Сигарта — сколько могучих воинов побывало в ее доме, а ее лицо все еще заливалось нежным румянцем в присутствии гостя. Хийси тронула его за руку и тихо потянула к аккуратно застеленной кровати, но он не сдвинулся с места. Вместо этого он привлек хэурит к себе и бесшумно опустился вместе с ней на дощатый пол. Его пепельные волосы упали на щеку изумленной Хийси, ее глаза не переставали внимательно наблюдать за его действиями. Ее взгляд упал на медальон в виде крыла бабочки, висящий на шее Сигарта.
— Откуда это у тебя? — спросила она.
Хэур взял медальон двумя пальцами и некоторое время молчал, рассматривая его.
— Он когда-то принадлежал одной женщине. Очень красивой…
— Красивее меня? — спросила хэурит.
— Почти такой же красивой, как ты, — улыбаясь, ответил Сигарт, и взгляд его потеплел.
Приподнявшись, он снял с шеи тонкую цепочку и надел ее на Хийси.
— Пусть он теперь будет у тебя.
Он осторожно поцеловал ее теплые полные губы.
— У тебя ведь было много людских женщин, — неожиданно спросила она.
— Разве это имеет значение?
— Значит много… — вздохнула она. — Я чувствую их поцелуи на твоих губах — они все любили тебя! А я — я не умею любить!
Она заплакала, жалобно фыркая по-кошачьи. Сигарт ласково провел рукой по смуглой щеке, покрытой тонким пушком, словно кожица персика.
— Может быть, ты просто никогда не пробовала?..
Вмиг перестав хныкать, хэурит удивленно воззрилась на него.
— Но ведь сердце рыси закрыто для любви — это же все знают!
— Да, но никто не знает, сколько тайн в нем хранится.
Он еще раз тихо коснулся ее губ.
— Послушай, что оно тебе говорит, и, может быть, ты перестанешь завидовать людским женам…
Одной рукой он ловко снял с Хийси платье — ее тело оказалось гладким и красивым, словно выточенным из теплого мрамора. И почему воины Сиэлл-Ахэль считали хэурит не достойными внимания? Он тронул губами пульсирующую ямку между ее ключиц, она снова всхлипнула.
— Ну что на этот раз?!
— Прости, — срывающимся голосом сказала она. — Еще никто из тех, кого присылали ко мне, не обращался со мной так хорошо! Придут, все съедят, намусорят и даже имени своего не скажут! А мне потом так грустно…
Сердце Сигарта дрогнуло, что-то словно треснуло у него в груди.
— Знаешь, — тихо сказал он, — у эльфов есть такой обычай — если им кто-то очень нравится, они берут его на сердце…
— Что делают?!
— Берут на сердце — значит, делят с ним его радости и печали. И он больше не чувствует себя одиноким.
Он помолчал — казалось, пытается что-то вспомнить.
— Я не эльф, но если хочешь, я могу взять тебя на сердце, чтобы ты никогда не плакала…
Быстро закивав, Хийси подняла руки и робко обняла его за шею.
***
Утром хэурит, как и было условлено, повела Сигарта к тайнику. Выскользнув из хижины, они повернули не в сторону Цитадели, а направились вдоль скал. Снегопад прекратился, яркое солнце сверкало на белом снегу, слепя глаза, прозрачный воздух звенел от мороза. Хийси уверенно шла впереди — закутанная от холода в большую шерстяную шаль, она была похожа на шагающий клубок. Сигарт следовал за ней, в его глазах то и дело вспыхивало недоверие. Он точно знал — в этих скалах нет прохода; в молодости он обшарил все окрестности и знал здесь каждый камешек! Неожиданно хэурит остановилась и повернулась лицом к гладкой каменной стене.
— Не вздумай со мной хитрить, — тихо, но убедительно предупредил ее Сигарт.
От брошенного на него взгляда ему стало не по себе — голубые глаза Хийси смотрели так, точно он ударил ее. Ничего не ответив, она стала шарить руками по стене, ища что-то. Наконец, высоко у себя над головой она нащупала каменную полку шириной в пол-ладони, отряхнула ее от снега и, подпрыгнув, повисла на ней, вцепившись всеми пальцами, так что одетые в бесформенные башмаки ноги взбрыкнули в воздухе. Где-то в толще камня раздался треск, сработал невидимый рычаг, и от гладкой поверхности скалы стала отделяться небольшая плита. Проход был открыт.