— Ей было больно?
— Думаю, нет…
Горький вздох донесся до Сигарта. Некоторое время они снова молчали, не глядя друг на друга. Сигарт тихо поднялся с табурета. У него был разговор к солнечному эльфу, но он не знал, с чего начать. Его взгляд упал на колючие усохшие ветви, стоящие в вазе на столе. Ему были знакомы эти цветы… Он тихо подошел, потрогал рукой острые листья с рыжей изнанкой; едва ощутимый смолистый аромат долетел до него. Кравой обернулся и, не глядя на хэура, тоже подошел к столу. Смуглая рука нежно, лаская, коснулась сухого соцветия.
— Моав… — почти шепотом проговорил он.
Сигарт удивленно вскинул брови.
— Что?!
— Так называется этот цветок на эллари. Ты не знал?..
Хэур судорожно помотал головой. Ему захотелось завыть от отчаянья и боли. Кравой опустил взгляд и снова отошел к окну. С внезапной, поразительной ясностью на Сигарта обрушилось ощущение, что он и молодой краантль — не враги, и даже не соперники, но лишь товарищи по своему страданию! Что Кравой, так же как и он сам, готов вскрыть себе вены, только бы можно было сделать хоть что-то для НЕЕ! Какой же властью над сердцами обладала она, эта маленькая женщина, хрупкая, как бабочка, и несгибаемая, точно сталь!.. Вздрогнув всем телом, хэур рванулся за солнечным эльфом.
— Послушай, я хотел тебя кое о чем спросить!
— Ну, спрашивай… — не оборачиваясь, отозвался Кравой.
— Я знаю, силы эльфийских магов почти безграничны — так неужели они не могут спасти душу Моав?!
Солнечный эльф развернулся. Его прекрасное лицо омрачилось — похоже, их посещали одни и те же мысли.
— Я думал об этом! — горько, с досадой воскликнул он. — Много думал! Этому не учат ни в одном храме, ни в одной книге, но… — он запнулся, в волнении подбирая слова, затем снова заговорил, но уже тише и как будто задумчиво: — Я не уверен, но мне кажется, что сильное виденье может разделить души после смерти. Тем более ваши: они ведь соединились не так давно — может, еще не поздно…
Сердце Сигарта бешено заколотилось — он жадно ловил каждое слово. Кравой, не в силах скрыть волнение, начал поспешно ходить туда-сюда по комнате.
— Это против всех законов Эллар и Краана — вряд ли кто-то в здравом уме решился бы на такое… — он грустно усмехнулся. — Но я думаю, мне нечего терять — я и так кругом виноват перед богиней.
Наблюдавший за ним Сигарт судорожно сглотнул.
— Ты хочешь сказать, что пойдешь на это?
— Я попытаюсь, вот только…
— Что только?
— Ничего, забудь.
— Да говори же, что только?!
Жрец солнца остановился и глянул прямо в лицо хэуру.
— Я же сказал, что сделаю все возможное, чтобы освободить Моав! — его голос звучал злобно.
Но Сигарту этого ответа было недостаточно.
— А если вдруг у тебя не получится — что тогда?..
Кравой круто развернулся спиной к нему. Смуглые пальцы судорожно сжались вокруг рук чуть выше локтей, тинскраан маятником качнулся на его запястье. Судя по всему, это и был тот самый вопрос, который не давал ему покоя.
— Ты сам все знаешь! — со злостью бросил он.
— Неужели тогда ничего уже нельзя будет сделать?!
Солнечный эльф снова нервно прошелся по комнате.
— Пусть даже мне каким-то чудом удастся очистить твою душу от того, что тянет ее к земле, — предположим, что моих сил хватит на это! — однако есть вещи, которые не подвластны никому из смертных… — быстро рассуждал он, скорее разговаривая сам с собой, нежели с хэуром. — Не знаю, чему вас там учат в Цитадели, но, думаю, тебе известно, что даже если души хэуров станут такими же легкими, как у эльфов, они не могут отправиться в Мир-без-Времени: белые ладьи не примут больше душ, чем благословила луна, и вы на них лишние. Вы — лишь половинки душ. Понимаешь, лишние души! Тебе нет места на белых ладьях, а это значит, что в таком случае вам придется остаться — обоим!
В его голосе послышалось страдание — Сигарт чувствовал, что он не притворяется. Кравой резко остановился посреди комнаты, его брови были сосредоточенно нахмурены. Лихорадочный огонек блеснул в его глазах.
— Конечно, если…
— Если что? — с надеждой переспросил хэур.
Краантль вздрогнул, точно очнувшись.
— Ничего! — отрезал он. — Хватит и того, что я тебе уже рассказал!
Загоревшиеся было глаза Сигарта налились свинцовой тяжестью.
— Что ж, тогда будем надеяться, что душа Моав сделает правильный выбор, — глухо произнес он.
Солнечный эльф коротко кивнул, но не двинулся с места. Сигарт понял намек и, пожелав спокойной ночи, удалился.
Глава 8. Зов Хэур-Тала
Проследив, как закрылась дверь, Кравой задумчиво прошелся по комнате, бессознательно откинул волосы рукой, подошел к окну, немного постоял, затем вновь вернулся к столу, потом снова к окну. Казалось, какая-то мысль упорно не отпускает его. Сев на подоконник, он долго смотрел, как за окном сгущаются сумерки, его губы едва заметно шевелились, точно разговаривая с незримым собеседником, подвижные тонкие брови, играя, сдвигались на переносице. Наконец, он встрепенулся всем телом и упруго спрыгнул с подоконника — у него был вид человека, принявшего важное решение. Твердым шагом пройдя по комнате, он быстро сбросил карас и лег в постель, однако накатившее волнение не давало ему расслабиться. Он смог уснуть только под утро, и сон его был тревожным — ему снова снился пожар в Золотом городе, звон оружия, крики раненых. Снилось, как он, совсем еще ребенок, в отчаянии прячется за платьем матери, в то время как кто-то неистово ломится в дверь. Расширившимися от ужаса глазами он смотрит на дверь, словно пытаясь взглядом заставить замолчать этот стук, но он становится только громче. Еще чуть-чуть и петли не выдержат!