Ведущий свой клан Сигарт сражался отчаянно и беспощадно; давно забытый вкус свежей крови опьянял его, вливаясь в звериное тело, застилал разум, оставляя лишь безумное желание убивать, рвать на части, впиваться клыками в жесткие шеи врагов… В кровавом исступлении он потерял счет времени — жуткие пасти сулунгов мелькали перед его глазами, он едва успевал отражать нападения. Неожиданно в этот смертельный водоворот ворвались странные крики, заставив Сигарта оторваться от жестокой расправы. Уложив очередного противника, он поднял окровавленную морду и оглянулся по сторонам. Его взяла холодная оторопь: в самом центре сражения появился большой отряд — он как будто материализовался из воздуха! На этот раз это было нечто пострашнее волков: утомленные воины с ужасом смотрели, как прямо перед ними возникают странные, словно закутанные в паутину фигуры. Сигарт вздрогнул — снова серые маги! По невидимому знаку они быстро образовали строй в виде квадрата — в этот же миг ближайшие к ним эльфы без звука упали замертво. Остальные попятились в замешательстве. Оцепенение прервал появившийся отряд краантль — галопирующие лошади с силой ворвались прямо в серый строй, на мгновение смешав ряды. В скачущем на острие клина всаднике все узнали Кравоя: тинскраан бешено извивался в его руке, снопы искр сыпались на магов Моррога. Стараясь держаться прямо за ним, краантль отчаянно теснили врага. Воспрянув духом, остальные эльфы попытались было помочь им, но отпрянули обратно — от жара, идущего от тинскраанов, они не могли даже приблизиться к месту боя, а пущенные стрелы сгорали прямо в воздухе.
Через несколько мгновений Сигарт уже был у места происшествия — замерев рядом с остальными, он наблюдал, как серое кольцо смыкается вокруг конницы, поглощая ее, точно болотная вода. Не в силах помочь Кравою, он в отчаянии стискивал зубы, жгучая боль то и дело пробегала через его тело — это металась кейна! На глазах у него гибла последняя надежда на спасение Моав… Сигарт несколько раз бросался вперед, пытаясь добраться до врагов, но каждый раз вынужден был отступить. Он молил о помощи всех богов и богинь, которые только могли услышать его просьбу! И помощь пришла. Неожиданно — и как всегда к месту, возле сражающихся появились росх-хэуры: они подошли как раз вовремя, чтобы помочь краантль. Приблизившись к врагу, но не подходя вплотную, они, точно по команде, приняли двуногое обличье — не зверям же сражаться с высокими магами… Воздух вскипел от бросаемых заклятий — Сигарт понял, что даже не представлял себе, насколько сильны черные рыси! Столько лет он жил с ними бок о бок, теперь же он смотрел на росх-хэуров словно впервые…
Сраженные рысьими заклятиями, серые маги падали, извиваясь в страшных судорогах, их строй быстро редел. Щурясь от жара, росх-хэуры теснили его, сокращая расстояние, разделявшее их с краантль. В самой гуще потасовки Сигарт заметил знакомую плечистую фигуру; сердце его радостно забилось — Барет! Он едва смог узнать друга — из сонной рыси тот превратился в само воплощение силы Сиэлл-Ахэль, настоящий комок из воли и ненависти! Однако радость Сигарта сменилась недоумением — в самый разгар потасовки Барет покачнулся, не успев бросить очередное заклинание, сделал несколько неуверенных шагов назад и стал медленно опускаться на колени… Сигарт застыл, не в силах поверить в самое страшное, но сомнений быть не могло — его друг был ранен, ранен одним из черных заклятий, о которых боялись даже говорить. Забыв об опасности и не замечая жара, Сигарт ворвался в гущу сражающихся, подбежал к Барету и подхватил его, взвалив себе на плечо; второй рукой он прикрывал лицо от раскаленного воздуха. Вскоре они были за пределами боя. Сигарт тяжело опустил росх-хэура на землю.
— Ночка, ты как?! — тревожно вопрошал он, заглядывая в лицо Барета — оно выглядело непривычно бледным, с жутким, мертвенным оттенком.
Раненый с трудом остановил взгляд на нем, попытался улыбнуться.
— Вот видишь, Окунек, даже у черных рысей бывают промашки. Была темная ночка, да вся вышла… Теперь мне крышка!