Тем временем диск луны полностью выплыл из-за гор. Яркий, точно фонарь, он висел на черном небосклоне, заливая светом жалкие остатки некогда грозной армии. Сигарт с удивлением осознал — этот свет был бледным и холодным, как всегда… Не было никакой Кровавой Эллар! А стало быть, и никакой победы, предсказанной в пророчестве!.. Пораженный, он наблюдал, как мерцают в сиянии луны темные доспехи гарвов. Только теперь, в ее белесом свете, он смог увидеть, насколько на самом деле многочисленны их отряды, и безмерная злость охватила его. Их борьба оказалась бессмысленной! Он послал своих воинов на верную смерть и теперь был обречен смотреть, как они гибнут один за одним!
На песчаной косе в столбе синего света стоял князь Рас-Сильвана. Страшная мысль, словно молния, пронзила разум Сигарта: «Ему не успеть перевести острова!» Слишком медленно уходили Непробуждаемые в Мир-без-Времени, слишком быстро наступали гарвы! Еще чуть-чуть и черное кольцо сомкнется вокруг велларов, и тогда… Сигарт похолодел, представив себе, что случится тогда — наверняка, Моррог как раз выжидает удобный момент, чтобы явиться на берег… Его сердце бешено колотилось. Ему казалось, он один был повинен в поражении великой армии: пророчество ошиблось, а может, просто подшутило над ним!
«Взгляни в лицо Эллар…» — горькая усмешка скривила губы хэура при воспоминании о словах Моав. Вот она — великая богиня, холодная и надменная! И ей нет дела до того, что ее сыновья сражаются в своей последней битве, без надежды на рассвет!.. Сигарт поднял полный ярости взгляд на серебристый диск, крик отчаянья вырвался из груди:
— Будь ты проклята! Ты погубила Моав, сковала ее сердце и душу — теперь же смотри, как в муках умирает твой народ!
Бессильные слезы подступали к горлу хэура — Моав обманула его, жестокая луна обманула их всех! Она смеялась, глядя на поле боя, куда сама же привела тысячи воинов, и не было того виденья, которое смогло бы дотянуться до ее света — последний из высоких лунных магов уходил в Мир-без-Времени, а его сын был еще слишком юн… Если бы только Моав была здесь! Может быть, им бы удалось продержаться немного дольше! Но она умерла в Серебристом лесу, пронзенная хэурским кинжалом, и ее звонкий голос смолк навеки… Глядя на гибель союзной армии, Сигарт почти ненавидел синеглазую эльфу — как она могла покинуть его в Великой битве, как могла предать свой народ?! С вызовом и ненавистью смотрел он в лицо луны, будто желая испепелить ее взглядом. Боевые кличи рысей звучали все глуше по мере того, как гарвы теснили их к воде; уже не свистели, рассекая воздух, эльфийские стрелы — колчаны сыновей луны были давно пусты; все реже и реже взмахивали сильфийские кнуты.
В последней попытке отбросить гарвов от кромки воды воины соединенной армии отчаянно кинулись на врага. На какое-то мгновение Сигарту показалось, что сами воды океана превратились в кровь. Странное чувство охватило его… Он повернул голову к нависающей над черными горами луне и замер в удивлении: ее диск был багрово-красным! Зловещий свет заливал поле боя, доспехи и клинки; его кровавый отблеск превращал лица воинов в ужасные маски. Сигарт почувствовал, как луч луны проникает в его тело, холодным огнем разливаясь по венам. Изумленный, он взглянул на меч, зажатый в руке — Нар-Исталь сиял слепящим кровавым светом, вторя сиянию лунного диска! Клинок Полночной Молнии вновь горел в руках вернувшегося Хэур-Тала, наполненный силой Эллар. Карающий лик луны в упор смотрел на хэура, и ее свет кремнистым блеском отражался в ставших почти черными глазах нового Иннариса.
Он медленно поднял Нар-Исталь — из алого лезвия взметнулся луч света, молнией расколов небосвод. На мгновение вокруг стало светло как днем. Ночная птица распахнула над головой хэура свои крылья — только теперь они были не серебристыми, а кроваво-красными, огромными, заслоняющими полнеба! Воины Моррога замерли в ужасе перед грозным знаком, а в повисшей тишине раздались ликующие крики — голоса людей, сильфов, эльфов и хэуров слились в единый победный клич. «Инсэллар!» — кричали тысячи охрипших воинов, их горящие глаза были устремлены к Лунной Птице, вызванной могучим виденьем высокой веллары. Ее душа не оставила свой народ и своего кейнара — когда угасла последняя надежда, сама луна пришла на зов своей излюбленной дочери…