— Какая разница, люблю или нет? — бросил Рогдвэн. — Она — дочь короля из Галлемары, и если я хочу заручиться его поддержкой, я должен взять ее в жены.
Моав аж рот открыла от изумления.
— То есть, как это? Ты собираешься быть с той, которую не любишь?!
— Да, потому что на той, которую я люблю, я жениться не могу.
— Почему?!
— Потому что она не из знатного рода, она — простая вышивальщица. И самое большее, что ей дозволено — это быть любовницей короля, а ее дети… — он осекся, — наши дети будут бастардами!
— Ну и что с того, что она не знатна?! Ведь вы же предназначены друг для друга!
— Тебе этого не уразуметь, — печально улыбнулся Рогдвэн, — у людей все несколько иначе — не так, как у вас. Чувства мало что значат в нашем мире. Я просто должен забыть ее и взять себе ту, другую, если хочу, чтобы жизнь моего народа стала хоть чуть-чуть лучше.
Лицо Моав вдруг стало грустным.
— Я очень хорошо понимаю тебя, — неожиданно тихо сказала она. — Я бы тоже многим пожертвовала ради блага Рас-Сильвана.
В этот момент их беседу прервал Сигарт. Он подошел и встал перед ними, уперев руки в бока. Настроен он был крайне саркастично — благоволение Моав к этому человеку начинало настораживать его.
— Так, так… обсуждаете план сноса лачуг?
Эльфа поспешно поднялась ему навстречу.
— Я расспрашивала Рогдвэна о жизни у него на родине.
— И как? — иронично поинтересовался Сигарт.
— В Лоргане живется очень тяжело!
Хэур театрально вскинул брови.
— Да что ты говоришь! Настолько тяжело, что приходится приторговывать эльфийскими велларами, чтобы прокормиться?
Моав метнула на него уничижительный взгляд и молча пошла обратно к костру. Рогдвэн отвернулся, всем своим видом показывая, что не желает вступать в беседу с хэуром.
После обеда маленький отряд продолжил путь. Постепенно лес становился все более низкорослым — сказывалась близость гор. В просвете между деревьев проглядывали серо-бурые плиты скал. Чем ближе путники подходили к горам, тем более хмурым становился Сигарт. Теперь он шел почти все время молча, постоянно прислушиваясь ко всему, что творилось вокруг — вероятность наткнуться на гарвийский патруль становилась все больше. К счастью, до вечера они никого не встретили — то ли гарвы не так уж и старательно защищали свои владения, то ли просто Рогдвэн вел их по таким местам, где вероятность стычки с ними была минимальной.
Заночевали в лощине у ручья. Вода в нем была настолько холодной, что руки немели мгновенно — стало быть, горы совсем близко. Сигарт добыл на ужин нескольких зайцев, Моав и Ифли приготовили их на огне — с недавних пор в сильфе проснулась страстная любовь к готовке. После еды быстро выпили чай и стали готовиться ко сну. Рогдвэн как раз расчищал от шишек место под большой сосной, чтобы лечь, когда к нему подошел хэур. У него в руках было два куска веревки.
— Давай сюда лапы, — резко сказал он, присаживаясь рядом с королем.
— Это еще зачем?
— Затем, чтобы ты не сбежал ночью. Не могу ж я тебя круглые сутки пасти.
Молодой король окатил его презрительным взглядом и молча протянул руки, сложенные в запястьях. Сигарт стянул их веревкой, затем связал ему ноги в щиколотках, подергал узлы для проверки и, удовлетворенный своей работой, пошел спать.
Ночь прошла без приключений — гарвов слышно не было, Рогдвэн покорно лежал, связанный по рукам и ногам. Следующий день также не был отмечен никакими опасностями, однако настроение Сигарта не улучшалось. К вящему его недовольству, эльфа продолжала высказывать особую симпатию к пленнику. Во время привалов она часто подсаживалась к нему, они тихо говорили о чем-то, Моав смеялась, и даже обычно неприветливое лицо короля Лоргана иногда озарялось улыбкой. Не выдержав, хэур на одном из переходов догнал эльфу и напрямую высказал все, что он думает по этому поводу, но та лишь усмехнулась и лукаво спросила:
— Ты что, ревнуешь?
— Чего?!
— Ты обращаешь так много внимания на наши разговоры, что складывается впечатление, будто ты переживаешь, как бы он мне не понравился.
Сигарт страдальчески потер лицо руками — эта эллари когда-нибудь сведет его с ума!
— Нет, — стараясь казаться спокойным, ответил он. — Просто я не очень люблю мерзавцев, которые способны продать за деньги кого угодно. Ты ведь чуть не умерла по его милости! Представь только, что было бы, попади ты в руки Моррога.
Моав устало вздохнула.
— Но ты же знаешь, почему он так поступил. Вовсе не оттого, что он предатель по своей сути, а потому что хотел помочь своему городу!