— И вообще ты — молодец! Твоя идея с островами мне по нраву.
Моав заулыбалась, но в следующее мгновение ее нежное лицо стало тревожным и расстроенным.
— Да, но как же ты?!
— А что я?
— Тебе ведь придется уйти в Мир-без-Времени вместе с Непробуждаемыми!
Лагд улыбнулся, глядя на дочь спокойными синими глазами.
— Ну и что в этом ужасного? Думаю, там ничуть не хуже, чем здесь.
Он ласково погладил ее по щеке. Она по-детски прижалась к его руке.
— Не надо бояться смерти, дочка — это не конец, а лишь дверь в другую жизнь, такую же прекрасную.
Он опустил взгляд, на прекрасное лицо набежала тень грусти.
— Единственное, о чем я буду жалеть, так это о том, что мне пришлось оставить тебя, моя девочка. Мы так мало виделись с тобой в последние годы — я сожалею об этом.
Моав хотела что-то сказать, но он остановил ее.
— Нет-нет, я понимаю — если ты решила уехать из дому, у тебя на это были серьезные причины! Просто мне очень не хватало тебя, вот и все…
Растроганная, эльфа прижалась к груди отца.
— И мне тебя, папочка! Я часто вспоминала о тебе, думала, что бы ты сказал, если бы был рядом.
— Все зависит от того, что бы ты решила вытворить, — улыбнулся Лагд.
Моав взглянула на него полным благодарности взглядом. Не удержавшись, старший веллар снова погладил прохладные волосы дочери. Она и впрямь была похожа на весну — тонкая, нежная, полная неповторимого очарования молодости. В глазах — озорной огонек, бледные губы нет-нет да и осветит юная улыбка… Но Моав не могла долго стоять без движения — осторожно вывернувшись из-под руки отца, она подошла к окну, выглянула на улицу, затем вернулась к Лагду. Радостная улыбка не сходила с ее лица.
— Сама не представляю, и как я могла так долго быть вдали от Рас-Сильвана, от тебя, от… от всех вас! — она смутилась, бледное лицо нежно зарделось.
Заметив ее смущение, князь улыбнулся.
— Я очень рад твоему возвращению — во всем городе есть, наверное, только один эльф, который обрадуется ему больше меня. Думаю, скоро…
Он не успел договорить. За спиной Моав послышались быстрые шаги — в следующее мгновение она оказалась в чьих-то крепких объятьях, бесцеремонно оторвавших ее от пола и закруживших в воздухе.
— Моави, ан эйоли Краан! Я уж думал, этот совет никогда не закончится! — радостно улыбаясь, вскричал высокий эльф в перекинутом через одно плечо длинном алом плаще, осторожно опуская Моав обратно на землю.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что дерзкий нарушитель спокойствия не был сыном богини — он был едва ли не на голову выше лунных эльфов, а его густые золотистые волосы длиной до плеч вились, точно хмель; как солнечный луч, они вспыхивали, отливая всеми оттенками светлого золота, а глаза были темно-карего цвета — сочетание, согласно поверью, указывающее на болезненное честолюбие и упорство в достижении цели. В отличие от белокожих голубоглазых детей луны, его красивое открытое лицо было тронуто теплым загаром, веселые глаза смотрели прямо и открыто, а уши были менее острыми, чем у эллари.
Все это указывало на то, что он был из тех, кого называют краантль, или дети солнца: одним из немногих солнечных эльфов, живших в Рас-Сильване, чье приветствие звучало как «Пусть сияет тебе солнце»…
— Кравой, и ты здесь! — с радостью воскликнула Моав.
— А где же мне еще быть! — ответствовал он, оглядывая ее с ног до головы. — Какая ты стала!
— Какая? — улыбнулась она.
— Красивая…
По щекам, туго обтянутым смуглой кожей, разлился румянец.
— Жаль, что Иштан не увидит тебя, Йонсаволь! Он только вчера уехал в свой Мермин! Брат так скучал по тебе все эти годы — он до сих пор не может найти птичий свисток, который ты от него спрятала за то, что он обозвал тебя бледной поганкой! — улыбаясь, поведал Кравой.
Моав тоже не смогла сдержать улыбки, давно ее никто не называл этим ласковым прозвищем, прицепившимся с детства. Много лет назад отец назвал ее Йонсаволь — Птицей, Поющей Перед Рассветом, и вскоре все домашние стали называть ее так.
Неожиданно лицо Моав изменилось — она обратила внимание на одежду своего товарища: кроме плаща цвета заката, на нем была шелковая котта в тон, расшитая золотом. Хитрые узоры на ткани образовывали силуэт орла, пикирующего на добычу: крылья расправлены за спиной, мощные лапы вытянуты вперед в молниеносном грозном движении… В разрезе на груди солнечного эльфа виднелась небольшая татуировка в виде колеса с восемью спицами. Глаза веллары расширились от удивления.