Он говорил с таким жаром, что было ясно — корона ему не в тягость, а в радость. По лицу стоящего немного в стороне Кравоя скользнула холодная тонкая улыбка.
— Ну да, на фоне вечности Риана ваши достижения выглядят особенно внушительно. Тысяча мечей и все такое…
Старший веллар бросил на него строгий взгляд.
— Кравой!
— Нет-нет, — горячо воскликнул Рогдвэн, — возможно, он прав — я нахожусь еще лишь в начале великого пути, и вряд ли мне посчастливится пройти его целиком, ведь людской век короток.
Он улыбнулся, и в его улыбке мелькнула печаль.
— Даже самый юный из эльфов видит больше восходов и закатов, чем мудрейший из людей, — признал он.
— Однако в старшем из людей мудрости явно больше, чем в молодом эльфе… — сказал Лагд, все еще укоризненно глядя на Кравоя, и добавил: — Нет вещи глупее, нежели ссориться накануне Великой битвы. Каждое благородное сердце, кому бы оно ни принадлежало, увеличивает наши силы. Я искренне рад, Рогдвэн, что наши народы, наконец, нашли пути друг к другу, и в этом-то твоя роль неоспорима. Нам еще многое предстоит обсудить, однако я предлагаю отложить все дела на вечер. Думаю, тебе следует отдохнуть с дороги — не все ж являются сюда через Лунные ворота…
Рогдвэн благодарно склонил голову. Отвесив поклон в сторону Моав и чуть заметно кивнув Кравою, мрачному, словно надгробная статуя на людском кладбище, он удалился. Лагд повернулся к дочери — молодой краантль, похоже, все еще был в опале.
— Ты, наверное, тоже устала, Йонсаволь, — ласково сказал он, беря Моав за руку. — Твоя комната ждет тебя. Бардак на месте в целости и сохранности — никто не тронул ни единой вещи.
Эльфа со счастливым вздохом обняла отца — она ведь действительно давно не была дома! С того самого утра, как тайком покинула Рас-Сильван две зимы назад. Об отъезде она объявила лишь заспанному брату, вероятно, принявшему ее за один из своих снов: позднее от него так и не смогли допытаться ничего конкретного о том, куда и зачем отправилась его сестра.
— Вечером я буду занят в храме, — напомнил ей Лагд. — Сегодня старшая из жриц будет подносить богине омелу в честь Синей луны…
Он особенно пристально посмотрел на дочь.
— Мне бы очень хотелось, чтобы в следующий раз это уже делала ты — Рас-Сильвану не хватает твоего виденья.
При этих словах Моав смутилась, ее бледные щеки вспыхнули. Бросив быстрый взгляд на Кравоя, она опустила глаза.
— Да, я знаю, отец, но ведь на все воля Эллар…
— Конечно, моя милая, — улыбнулся Лагд и обнял ее, серьезное выражение тут же покинуло его лицо. — Прости меня за дурацкие советы — родителям ведь положено поучать детей, особенно, тех, которые так редко бывают дома. Ну а теперь, всем отдыхать!
Он шутливо подтолкнул Моав в сторону видневшейся в конце коридора винтовой лестницы. Взглянув еще раз на отца и почему-то растерявшегося Кравоя, эльфа быстро вбежала по ступенькам.
***
Комната Моав была самой светлой в замке. Она находилась на самом верху одной из башен. Расположенные по кругу окна позволяли на многие лиронги обозревать окрестности Рас-Сильвана, их стекла первыми во всем городе ловили лучи восходящего солнца и последними провожали его ко сну. Как таковой, двери в покоях старшей веллары не было — лестница заканчивалась на полу посреди комнаты и закрывалась деревянным люком. По всей комнате были разбросаны подушки, всевозможные покрывала — постель была далеко не единственным местом отдыха Йонсаволь. Но главное, что бросалось в глаза любому, вошедшему сюда — это были цветы! Они стояли повсюду — в горшках, кадках, коробках с землей и даже корзинках, наполненных дерном… Моав никогда не возвращалась из лесу с пустыми руками, она выкапывала все, что попадалось по пути, специально припасенной для этого лопаткой. Как ни странно, вырванное из привычной среды, ни одно из растений даже и не думало погибать — наоборот, в светлой, пронизанной солнцем башне они пышно разрастались, радуя эльфу пахучими цветами. В отсутствие Моав все домашние тщательно пеклись о ее питомцах, дабы ни один из них не успел заскучать по своей прелестной хозяйке.
Толкнув люк, Моав быстро вошла в комнату и окинула взором жилище. Лагд был прав — все как прежде, то есть в полном беспорядке… На столе как нельзя кстати стоял поднос с еще дымящимися блюдами — едва ли есть на свете кушанья вкуснее, чем съеденные после хорошей прогулки.