Шорох рядом с ним заставил хэура повернуть голову: в следующий миг внутри все похолодело. В ужасе и изумлении он наблюдал, как Моав медленно, точно во сне, поднимается с земли и выпрямляется во весь свой скромный рост. Он попытался было схватить ее, чтобы затащить обратно в канаву, но эльфа проворно выбралась из нее и шагнула вперед, предварительно успев вытащить из ножен тяжелый меч Сигарта.
— Эй, ты куда! — прошипел он. — А ну назад!
Но Моав словно не слышала его слов. Она решительно двинулась в сторону львицы. Пройдя с десяток шагов, она остановилась. Сигарт невольно подался вперед, каждый мускул его тела напрягся. Сузившимися глазами он напряженно следил за тем, как Моав медленно поднимает меч, кажущийся огромным в ее руках; лезвие чуть заметно дрожало в воздухе — трудно было представить что-либо более бесполезное, нежели тяжелый клинок в такой слабенькой ручке. Громкий звук пронзил лесную тишину.
— Эй! — резко крикнула эльфа.
Семейная идиллия вмиг прервалась; львица подняла голову и замерла.
— Эй! Эй!!!
олько теперь Сигарт понял, что она задумала. Несколько мгновений он наблюдал за жуткой сценой, затем одним прыжком выскочил из канавы.
— Стой, не двигайся! — закричал он, бояться, что кошка его услышит, уже не было смысла.
Эльфа даже не повернула к нему головы и сделала шаг вперед. Завидев противника, львица напряглась, как струна, и, присев на сильных лапах, оскалилась. Шкура на носу пошла складками, длинные усы оттопырились, гибкий хвост с кистью на конце нервно задергался: весь вид зверя говорил о крайней степени недовольства. До уха Сигарта донеслось глухое рычание. Все еще держа меч на отлете, Моав подошла ближе и снова крикнула. Разъяренная столь наглым поведением, львица вся подобралась и, низко зарычав, двинулась на нее, ускоряя движение с каждым шагом. Присев на хвост, котенок с интересом следил за действиями матери — маленькое сердце еще не знало, что именно так выглядит смерть… Эльфа не отступила ни на шаг, только клинок еще сильнее задрожал в тоненькой руке. Сигарт все еще ждал, что она отскочит в сторону — ловкой эллари ничего не стоило избежать столкновения. Но она не шевелилась, лишь прикрикивала снова и снова, раззадоривая и без того разъяренную самку. Когда же хэур понял, что она не шутит, его объял ужас.
Он едва не опоздал — огромная рысь вцепилась в загривок львицы прямо перед неподвижно стоящей Моав. Хищница захрипела, вместе с хэуром покатилась по земле, детеныш жалобно завизжал, в испуге зовя мать, но Сигарт не отпускал противника. Стряхнув хэура, огромная кошка вскочила и зарычала, серая рысь по-кошачьи зашипела ей в ответ. Несколько мгновений двое хищников сверлили взглядами друг друга, затем львица развернулась, в два прыжка оказалась возле растерявшегося детеныша и, ухватив его за загривок, исчезла в кустах — бегство куда разумнее, нежели смерть, особенно если рядом беззащитное существо.
Сигарт еще некоторое время стоял, весь напрягшись — он не мог поверить, что ему удалось отогнать зверя — затем вновь принял привычное обличье и в бешенстве подскочил к эльфе, все еще стоящей на полпути от укрытия. Ее лицо было еще белее, чем обычно, бескровные губы дрожали, кривясь в болезненной улыбке.
— Зачем ты это сделал? — выдавила из себя она. — Ты ведь не хотел меня больше видеть! Вот и не видел бы…
Глаза хэура потемнели, его всего трясло от ярости. Прямо на него с вызовом смотрели блестящие глаза эльфы. Ему вдруг захотелось убить ее, тут же, на месте! Коротко занеся руку, он несколько раз наотмашь ударил Моав по лицу. Она пошатнулась, но не издала ни звука — только взгляд стал по-детски жалобным и беззащитным, а из глаз сами собой потекли крупные слезы. Сам не понимая, что он делает, хэур неожиданно обхватил ладонями ее лицо и стал осыпать его торопливыми поцелуями.
***
И снова между ними на некоторое время установился мир. Какие бы тайны ни скрывала от него эльфа, Сигарту они уже не казались столь важными. В конце концов, ему-то какое до них дело?.. Несколько дней прошли спокойно — ни они, ни она не вспоминали о происшествии с горной львицей. Людские поселения к этому времени почти закончились, и это несказанно радовало хэура. Теперь вокруг были лишь дикие леса, перемежающиеся утопающими в цветах лугами, какие обычно встречаются в предгорьях. Над лугами заснеженными великанами возвышались вершины гор, между ними белым полотном сверкал Милданас.
Почувствовав холодное дыхание гор, Сигарт оживился. Непривычно веселый, он теперь постоянно шутил, рассказывал бесконечные байки из жизни рысей и вместе с Моав охотно смеялся над собственными рассказами. Эльфа со своей стороны всячески поддерживала этот легкий, игривый настрой, с удовольствием слушая кейнара. Однако эта идиллия снова оказалась недолгой.