Через несколько минут появился Алехандро Эскудеро. На "беглого попа расстригу", он не походил ни малейшим образом. По виду потомок испанцев, возможно с небольшой примесью индейской крови, лет за сорок, выше среднего роста, мешковатый комбинезон электрика, не скрывал прямой осанки, подтянутой, прокаленной солнцем фигуры. На его худом, как у танцовщика лице, выделялся тонкий, с горбинкой нос. Кисти рук с длинными пальцами пианиста, были натруженными и мозолистыми, хотя тяжёлая работа ещё не успела окончательно испортить их правильной формы. Также, молча поздоровавшись с Хьюзом и Акэ, Эскудеро сел рядом с ними на лавку, поставив у ног сумку электрика.
Первое впечатление, на нас с Августом, троица потенциальных коммунаров произвела положительное, было видно, что не трепачи-прожектёры.
Познакомились, поговорили, выяснили много интересного. Знакомы они уже давно, последние несколько лет. Попытка создать коммуну уже вторая, а у Эскудеро третья. Их идейный вдохновитель, Алехандро Эскудеро, к моему огромному облегчению, оказался вовсе не религиозным фанатиком. Основной ведущей его по жизни идеей, было желание построить справедливое, бессословное общество, свободных, гармонично развитых людей, на принципах гуманизма и равноправия.
— То есть коммунизм? — уточнил я у него.
— Дело не в названии, — пожал тогда в ответ плечами Алехандро, — с таким же успехом можно назвать это царствием божиим на земле, что тоже не отразит сути. Но если вам нравится называть это коммунизмом, ни чего не имею против. Самое главное, для построения такого справедливого, бессословного и бесклассового общества, у нынешних людей есть всё необходимое. Осталось только его построить, чтобы показать людям путь.
— А как же Советская Россия? Там тоже строят бесклассовое социалистическое общество, — поинтересовался Август.
— Любое государство, даже социалистическое, строящееся на принципах солидарного общества, всё равно аппарат насилия над людьми. Пусть и в намного меньшей степени, чем буржуазные государства, но аппарат насилия, априори. Любая иерархическая структура, создающаяся пусть даже как временная форма правления, будет стремится сохранить саму себя по самой своей сути, давя несогласных. Основатель Советской России Ленин, это, кстати, тоже прекрасно понимал, сказав: — "Любое государство есть угнетение. Рабочие обязаны бороться даже против советского государства — и в то же время беречь его, как зеницу ока". Позволю себе продолжить его мысль — "и в то же время беречь его, как зеницу ока, пока не будет построено более совершенное общество на коммунистических принципах".
"О-о, как!!! А компаньеро-то подкованный, дальше некуда. Вот тебе и "беглый поп расстрига", похоже, тему сечёт от и до" — с удивлением подумалось мне в тот момент. Посмотрел на Августа, намного лучше меня теоретически подготовленного и знакомого с трудами Ленина, ожидая его реакции на это заявление. Так как я даже не знал, говорил такое Ленин или нет. Август же, это заявление Алехандро воспринял спокойно, задумчиво покивал головой и спросил:
— То есть вы, предлагаете сразу шагнуть в коммунизм?
— Именно, кивнул головой Алехандро, вот к такому обществу будущего, если вам так больше нравится, будем называть его коммунистическим, мы и хотим показать людям путь.
Пол Хьюз тоже, одобрительно кивнув головой, продолжая его мысль, сказал:
— "В обществе свободных и равноправных людей, построенном на честном и справедливом отношении друг к другу, не нужны ни какие мэры, пэры и прочие херы, паразитирующие на трудящихся".
Закончив разговор с потенциальными коммунарами, мы взяли с Августом несколько дней на обдумывание и переваривание полученной от них информации.
Проще всего было с Ортэго Акэ, он был "апостолом" Алехандро Эскудеро. Найдя в нём идеал вождя, благородного, смелого, умного, честного, скромного в быту, поэтому без сомнений последовал за ним после развала общины. Идеи вождя, стали и его идеями.
Пол Хьюз, бывший боец Мексиканской революции, высланный из США вначале 20-х за революционную деятельность, приверженец идей анархо-синдикализма, был тоже понятен. Анархические идеи свободы, хорошо ложились на идею, без иерархической структуры коммуны.