— Тебе не дадут, если… если даже к тому времени ты захочешь что-то сделать! У каждой игры свои правила. Это в театре свита играет короля, в теперешней России свита играет королем. Волшебник не ты, волшебники те, кто стоит за твоей спиной. В сравнении с ними ты — мелкий, провинциальный фокусник. Впрочем, наших с тобой отношений это не касается. — Маша поправила висевшую через плечо сумочку, нахмурилась. — Неужели ты думаешь, что я любила тебя за твои экстравагантные выходки, за твои возможности? Ты был живой и не боялся жить. Настоящий волшебник — ты уж меня прости, — но настоящий волшебник лишь тот, кто, оставаясь собой, может превратить жизнь любимого человека в сказку. А все остальное!.. — лицо Маши исказила гримаса горечи. — Помнишь, я говорила тебе, что люди тянутся к власти от пустоты собственной жизни, что власть заменяет им все на свете и любовь. Ты помнишь? Мне тогда казалось, что я еще могу тебя уберечь!.. А теперь прости, мне пора!
Мария Александровна обогнула стойку, поднявшись на цыпочки, ткнулась губами в щеку Андрея и направилась к выходу. От дверей она вернулась.
— Вот, нашла на столе в старой квартире! — Маша протянула Дорохову мятый картонный прямоугольничек.
Андрей автоматически взял визитную карточку, прочел под собственной фамилией: «Художник». Когда дверь за Марией Александровной закрылась, наблюдавшая из своего угла продавщица приблизилась к Дорохову, заботливо спросила:
— Может, водички? Я сейчас принесу. У меня и валидол есть, только в халате, в подсобке…
— Что? Воды?.. — Андрей автоматически улыбнулся, сунул визитку в карман. — Нет, спасибо! Мне бы лучше кусочек счастья…
Охранники на улице переминались с ноги на ногу. Генерал стоял у бронированного лимузина и от нетерпенья барабанил пальцами по его черной, нагревшейся на солнце крыше. Автомобильная пробка рассосалась, но гаишники из служебного рвения полностью перекрыли движение по Бульварному кольцу. Какое-то время Дорохов стоял, упершись невидящим взглядом в тонированные стекла ближайшего джипа, потом засунул руки в карманы брюк и пошел по тротуару в сторону Никитских ворот.
— Андрей Сергеевич! — окликнул его генерал.
Дорохов обернулся.
— Оставайтесь здесь, я немного пройдусь.
Начальник личной охраны непонимающе пожал плечами. Машины, выстроившись в цепочку и немного отставая, двинулись следом за Дороховым. Несколько оперативников забежали вперед и как бы неводом прочесывали улицу, напряженно следя за поведением попадавшихся навстречу редких прохожих и вглядываясь в окна домов. У двухэтажного здания, в котором в незапамятные времена находился кинотеатр повторного фильма, стоял, опираясь подмышками на костыли, молодой одноногий мужчина. Пустая штанина его камуфляжной униформы была подвернута, в руках он держал солдатскую фуражку. Дорохов замедлил шаг, приблизился к краю тротуара.
— Деньги есть? — обратился Андрей к высунувшемуся из окна «мерседеса» генералу.
Тот поискал по карманам, набрал несколько крупных купюр. Дорохов сложил их вместе, подошел к солдату.
— Друг, возьми!
Парень на костылях колебался, смотрел то в лицо Дорохову, то на деньги. Вдруг сказал:
— Да пошел ты! — И отвернулся. — У моих друзей кресты на могилах. Ты и меня послал умирать, но я вот, уж извини, выжил…
— Я тебя никуда не посылал! — Дорохов покраснел, напрягся.
— Ну, не ты, так другие, такие как ты. А ты, ты еще пошлешь, тебе тоже понадобится своя войнушка…
Андрей полез в карман, достал сигареты, сунул одну в рот. Солдат перехватил поудобнее костыли, протянул к пачке руку.
— Дай закурить!
С минуту они молча курили. Проходившие мимо люди удивленно оборачивались: у желтой, залитой клонившимся к закату солнцем стены стояли плечом к плечу инвалид на костылях и блестяще одетый мужчина с удивительно знакомым, но хмурым лицом. Тут же, разделенные тротуаром, им противостояли три огромные черные машины с крутившимися на крышах мигалками.
— Слушай, как думаешь, — Дорохов покусал губы, — неужели и правда власть убивает любовь?..
Солдат не ответил, только пожал плечами.
— Ладно! — Андрей выкинул сигарету. — Ты на меня зла не держи. А деньги возьми, пригодятся.
Дорохов сунул сложенные в несколько раз купюры в карман камуфляжной куртки. Маявшийся у «мерседеса» генерал понял жест по-своему, угодливо распахнул заднюю дверцу машины. Дорохов подошел. Черты его лица затвердели, ставшие холодными глаза жестко, в упор смотрели на начальника личной охраны.