— Один? — недоверчиво усмехнулся Помпей.
— Один! — подтвердил легионер. — Напал один, в то время как какие-то люди в таких же белых одеждах наблюдали за происходящим с холма. Мы их на всякий случай тоже прихватили. А этот, — солдат опять взглянул на пленника, будто все еще ожидал от него подвоха, — он заколол наших троих и уже повалил меня, как вдруг бросил меч и закричал, что должен видеть кого-нибудь из римских военачальников. Он бешеный, он совершенно бешеный!..
Помпей с интересом посмотрел на стоявшего перед ним мужчину. Тот был худ, но широк в груди и от природы крепко сложен. Приятное, с правильными чертами лицо в окаймлении короткой темной бороды, носило следы побоев. Длинные, разобранные посредине на пробор волосы были перехвачены через лоб широкой, пропитавшейся кровью лентой.
— Он мог убежать, он мог убить меня и убежать, но не сделал этого! — все не мог успокоиться легионер, но Помпей остановил его властным движением руки.
— Ты хотел говорить — говори, — обратился он к пленнику. — Я тебя слушаю. Отпустите его.
Солдаты отошли на шаг назад. Оставшись в одиночестве, мужчина пошатнулся: он все еще нетвердо стоял на ногах. Руки его были стянуты за спиной веревкой.
— А ты кто, легат? — пленник с недоверием оглядел простые доспехи Помпея, мало чем отличавшиеся от вооружения рядовых кавалеристов. Угол его разбитого рта кровоточил, изогнув шею, мужчина промокнул его о ткань рубахи на плече. — Как мне тебя называть?
— Как называть? — усмехнулся полководец. — Ну, скажем, зови меня, как все римляне, — Гней.
— А ты не врешь? — продолжал сомневаться пленник. — У тебя, действительно, есть власть над этими людьми? Ты можешь послать их на смерть?
— В этом не сомневайся! — самодовольная улыбка выплыла на круглое лицо Помпея. Было что-то смешное и трогательное в манере мужчины выспрашивать и не доверять полученным в ответ словам. — Хочешь — спроси их сам, они подтвердят.
Помпей обвел взглядом начавших собираться вокруг легионеров. Солдаты одобрительно загалдели. Мужчина выпрямился, вызывающе и гордо посмотрел на полководца:
— Что ж, Гней, тогда знай: я, Андрей из Аскелона, тебя обманул! У меня нет никакой тайны!
— Обманул? — совершенно искренне удивился Помпей. — Но зачем? Ты же не надеешься на то, что после убийства моих солдат, я дарую тебе жизнь? В чем смысл твоего обмана?
Окружавшие их плотным кольцом легионеры зароптали. Многие бросали работу и спешили присоединиться к толпе, в центре которой на вороном коне возвышался их главнокомандующий. Те, кто опоздал к началу разговора, теребили впередистоящих, пытаясь узнать что происходит.
— В чем смысл?.. — во взгляде мужчины мелькнула тень насмешки. — Ты все равно не поймешь. — Голос Андрея изменился, стал задумчивым. Теперь он смотрел куда-то в сторону, где за окружавшей город крепостной стеной начинались поросшие зеленью холмы. — Да и не все ли тебе равно?
Как будто вернувшись из далекого далека, пленник с кроткой улыбкой смотрел на Гнея.
— Если ты ищешь смерти, — вслух попытался разгадать загадку Помпей, — тогда почему не встретил ее там, у старого рынка, с оружием в руках? Пасть на поле боя и не отступить — великая честь!..
Гней вдруг поймал себя на том, что говорит все это не для пленника, а для окружавших их плотной толпой легионеров. По своей старой привычке он никогда не упускал малейшей возможности укрепить боевой дух своих солдат, вбить в их медные головы простые, а потому неоспоримые истины, на которых держится любая армия.
Андрей из Аскелона молчал.
— Что ж, — полководец притворно вздохнул, — говорят, ты храбро дрался, а посему я дарую тебе право умереть, как солдату, от меча!
Посчитав, что дело таким образом решено, Помпей тронул было повод, но пленный сделал шаг ему навстречу, четко и громко сказал:
— Я не солдат!
В устремленном на него взгляде ярких карих глаз, в позе Андрея, в его горделивой осанке Помпей прочел вызов. Долгие годы изо дня в день он тренировал сдержанность и холодность мысли, но тут вошедшая в поговорку выдержка Гнея изменила ему. Кровь бросилась в лицо, мощная рука сжала поводья с такой силой, что пальцы побелели. Слепая ненависть и неистовый гнев разом захватили полководца.
— Тогда, — произнес он, выговаривая слова сквозь стиснутые зубы, — ты умрешь, как взбунтовавшийся раб, на кресте!