В-третьих, мы получили подтверждение из независимого источника для нашей привязки кульминационного узла к началу XXI века. Пришествие азимовского Мула, как и булгаковского Воланда отражает один и тот же отрезок общего всемирно-исторического «плана», который когда-то был отражен в такой великой фантастике, как Апокалипсис.
В-четвертых, мы увидели, как один и тот же скрытый сюжет воплощается в зависимости от психологической установки большого сообщества. Воланд у русского Булгакова хотя и назван нечистой силой, но описан с большой симпатией. Американская творческая среда просто пышет ненавистью к главному герою, который своим пришествием опровергает избранничество «академической общественности», её статус «невесты».
Кроме того, мы убедились, что эмпирическая модель, которую путем художественного исследования выстроил Булгаков в виде трёх больших стадий и 32 глав, а также взаимодействия четырех ипостасей личности, может быть применена и к исследованию творческих биографий самих авторов – Азимова и Булгакова. Как впрочем, и для анализа в динамике психологического портрета любой личности.
Наконец, не будем сбрасывать со счетов изначальную ценность азимовской Трилогии не только как иллюстрированного букваря для начинающих политологов, но и как попытку смоделировать необходимые социальные условия для ускоренного технологического развития, модель Наукограда. Проведённый анализ не будет лишним при обсуждении путей дальнейшего развития российской и мировой цивилизации. Вопрос только в том, следует ли называть это необходимое развитие устаревшим словом «модернизация»?
Как и в случае с «MMIX», можно было бы написать и в два, и в три раза больше. Развить и «углубить» каждую из семи вышеназванных линий анализа. Однако лично я предпочел бы опереться на явно выраженный интерес читателей, желание не только потреблять качественные тексты, но и участвовать в их создании, в развитии той или иной линии. Мне интереснее было бы отвечать на конкретные содержательные вопросы, а еще лучше комментировать содержательные тексты, ставить вопросы перед их авторами.
Спасибо за внимание и успехов всем!
13 ноября-12 декабря 2009 г.
В2. Рождественские сказки
Как следует из объективных законов («ключей»), обнаруженных нами в скрытых слоях булгаковского Романа, всякий социальный процесс, в том числе творческий, должен завершаться пародией на себя. Историческая трагедия завершается развлекательным, но необходимым для усвоения уроков повторением. В свою очередь «мать учения» должна завершаться постановочной иллюстрацией, в которой трагедийная часть сменяется комедией.
Чтобы не пускать дело на самотек, придется самому заняться этой работой – написать еще одно приложение к «MMIX», релаксирующую пародию на иллюстрацию. Естественным материалом для такой автопародии могут и должны стать любимые кинокомедии и рождественские сказки.
Чтобы не утомлять читателя излишней серьезностью, зададим себе всего один необходимый вопрос: Почему одни фильмы становятся всенародно любимыми, а другие – того же жанра, с теми же великолепными актерами и режиссерами проходят бесследно? Нет ли в культовых фильмах того же самого, что и в великих романах – скрытого сюжета притчи, совпадающего с основным сюжетом того самого воландовского «плана».
Мы полагаем, что все 32 стадии этого самого «плана» раскрыты в образах и поворотах сюжета «Мастера и Маргариты». Поэтому нам достаточно сравнить сюжеты самых любимых комедий и сказок с некоторыми главами Романа.
Вдруг как в сказке скрипнула дверь…
Будет естественно начать с сюжета фильма «Иван Васильевич меняет профессию», раз уж он снят по пьесе Булгакова, написанной в 1934-35 году, то есть в процессе работы над Романом.
Сразу можно заметить, что герой фильма – Шурик, подобно другому очкарику – Коровьеву, владеет технологией «пятого измерения». Он не только соединяет свою малогабаритную квартиру с соседней, но и обеспечивает связь между кабинетом ученого и сказочным пространством царского дворца. Поэтому мы можем смело искать аналогию сюжета фильма в 22 и 23 главе Романа.
В «пятом измерении» фильма, как и в Романе, сначала происходит общий пробег по всем залам и закоулкам дворца, затем приём иностранных гостей и, наконец, Бал с участием царицы. Однако рядом с «королевой Бала» стоит не настоящий царь, а ряженый «управдом». Напомню, что и в 23 главе на Балу рядом с героиней находится не истинный «хозяин», не Воланд, а регент – то есть временный управляющий. Задолго до этого, ещё при толковании 9 главы Романа Коровьев был разоблачён как настоящий «управдом», «эконом» и «регент» из притчи о неверном управляющем.