Татьяна Николаевна с гордым видом победительницы свысока наблюдала за метаниями своего Главного конструктора. Впечатление было надо сказать не слишком духоподъемное.
- Я за тобой. Собирайся. - Волнение сделало ее суше и злее.
Отрезав Родину путь к отступлению, Татьяна на плечах отступающего противника без разрешения проникла в келью. Постель еще дышала теплом. Таня поняла вдруг, что с легким смущением смотрит на небрежно отброшенное одеяло, чуть примятую подушку и невольно отводит глаза. Это помещение, несомненно, можно было бы даже назвать и монашеским, но неощутимое присутствие Шейлы решительно не позволяло употреблять таких понятий.
Пока все складывалось удачно. Обнаружив скользкого как угорь Максима на месте, Татьяна немного успокоилась. Она надеялась на добровольное сотрудничество и не хотела прибегать к угрозам, хотя ее устроит только победа. Сдаваться какой-то мерзавке без боя она не намерена. А на войне все средства хороши и шантаж и подкуп. - Стоп! А может можно Максимку чем-то умаслить? - Принялась она размышлять.
В считанные минуты умывшись, Родин, на зависть наблюдавшей за ним Татьяны сделался свеж и бодр, словно и не было минуту назад высунувшейся из-за двери не выспавшейся рожи. Наоборот, лицо Максима имело свойственное мальчишке перед каверзой возбужденное коварное выражение. А в каждом движении виделась юная, брызжущая через край клокочущая энергия.
- Знаешь, что твой топот подобен слоновьему? - Родин уже решил для себя, что Татьяне надо непременно отомстить. Это ж надо. Поднять в такую рань, когда он мечтал спать до самого обеда. Движения Родина сделались плавны и медлительны.
Меж тем, пока Родин нарочито медленно одевался, в голове Татьяны скакали совсем несвоевременные мысли: " Как бы его поторопить? Может засветить подзатыльник? - С некоторого времени у обычно уравновешенной девушки в присутствии этого шалопая постоянно чесались руки. И с каждой встречей контролировать себя становилось все сложнее. - Ах как было бы славно усыпить его бдительность, а потом бац.... Нет не сегодня. Валька сумела загнать в почти безвыходную ситуацию. Со всех сторон обложила. Да я пока готова как дрессированная собачка за Максимкой бегать, доверчиво заглядывая в глаза, а вот потом! Все, хватит дергаться, попробую включить свое обаяние. Ведь есть же оно у меня?" - Лицо девушки украсила кривоватая ухмылка долженствующая изображать приветливую улыбочку.
- Извини, я, и правда, слегка погорячилась, просто ты мне сегодня обещал помочь. Пожалуйста. - Выдавливая из себя эту белиберду, Татьяна была озабочена лишь тем, чтобы не показать с каким неимоверным трудом ей даются слова.
Перемена в интонациях Татьяны Николаевны не осталась незамеченной. Максим с подозрением взглянул на вожатую, предчувствуя подвох, и ничуть не был удивлен, что стоило ему обогнуть странно улыбающуюся девушку, как та нанесла ему резкий, сочный удар открытой ладонью по левой ягодичной мышце. От этого шлепка всю Татьянину душу вдруг затопила яркая незамутненная радость. Все ее тело словно содрогнулось от гигантской волны блаженства. Будто напором весенних вод сорвало тщательно возведенную плотину.
- Татьяна Николаевна сама была в шоке от своего поступка. Вот только что она решила стать поласковее и вдруг такой афронт. Словно нашло какое-то затмение. Что же теперь делать. Финиш! Какой это надо быть дурой, чтобы своими руками в прямом смысле себе всю жизнь испортить. Переиграть бы все еще раз, но как же приятно.
- Ну ты даешь. - Отскочивший на почтительное расстояние Родин потирал место ушиба. - Кто тебя так драться выучил? Это точно не твоя мама. Если бы ты использовала ее уроки, то прихватила бы сковороду. Может, дашь адресок сурового, но любвеобильного учителя. - Родин совершенно не выглядел обиженным, наоборот, в его глазах плясали мелкие бесянята.
- Учти, Родин, хоть я и против издевательств над людьми, но если что-нибудь сорвется, я тебе так врежу! - Таня сжала правую руку в кулак и погрозила в пустоту, словно рабочий Чемберлену.
Татьяна все меньше узнавала себя: " Похоже, общение с этим повесой влияет на меня с каждым днем все больше. Как вышло, что продуманный, расчетливый человек, мог припереться в такую рань, барабанить по стенам, драться, угрожать физической расправой? Нет. Это не я. Спасите! Меня подменили!"
Прервала выходящую за рамки приличия дискуссию комендантша. Щуря подслеповатые глаза она выползла из совей каморки и тут же взяла верхнюю до.
- А ну брысь, лоботрясы отсюда. Ночи им мало. Напьются накувыркаются, а потом бегают, вчерашний день ищут. Сейчас директору звонить буду. Драки мне только на базе не хватало. Бабу поделить не могут, шалопаи.
Не сговариваясь молодые люди сбежали с крыльца и скрылись за деревьями.
- Тань, - Родин остановился и будто только что ничего не происходило смотрел на старшую телячьими глазами. - Ты ведь в райкоме инструктор?
- Если мы сегодня митинг провалим, то меня оттуда коленом под зад вышибут.
- Ну а если не провалим, поможешь? Мне бы дельце простенькое обтяпать.
- Посмотрим. - Теперь Татьяна была уверена, что Максимка у нее в руках. И как бы пафосно это не звучало, но она в этот миг ощутила себя в роли берейтора укротившего непослушного скакуна. Ей даже стало немного грустно. Всегда обидно, когда на свободолюбивое животное одевают седло.
Именно этот момент триумфа и выбрал Максим, чтобы нанести свой ответный удар. Воспарившая в облаках Татьяна даже не сообразила, что хамоватый мальчишка, наплевав, на пусть и несущественную разницу в возрасте, сказав спасибо, поцеловал ее в щеку. При этом Родин вел себя так, будто не сделал ничего особенного.
Не найдя ничего лучшего как временно оставить эту наглость без последствий, Таня резко повернулась и быстро пошла по дорожке.
- Давай быстрее, в столовую опоздаем.
По случаю праздничного мероприятия работники столовой расщедрились на шикарный завтрак.
Перед построением в разных концах лагеря толпилась празднично одетая ребятня.
Невысокую деревянную трибуну украсили красными флагами. Установили деревянные щиты со злободневными плакатами. Рядом настраивал инструменты выписанный по этому случаю оркестр. На полянке распевался голосистый хор. У корпусов трещали звонкие барабаны. Репетировались речовки: выходило дружно, но совершенно непонятно. Было шумно и бестолково. Ежеминутно то тут, то там образовывались "неразрешимые" проблемы, требовавшие личного участия Татьяны Николаевны.
Наконец, часам к двенадцати подъехали гости. Можно было начинать. Мотивированные наградами активисты пытались идти в ногу, оркестр надувал щеки, хор пел. В общем, массовка была на высоте.
На трибуну поднялась Евгения Георгиевна.
- Слово предоставляется директору фабрики, Николаю Константиновичу. Приветствуем.
Оркестр грянул, пионеры ударили в ладоши, митинг покатился своим чередом. Нельзя сказать, что все обратились в слух. Подобные выступления давным давно известны. Тут ведь никак нельзя отступить от раз и навсегда утвержденного канона. В первую очередь следует упомянуть о непростой ситуации на мировой арене и углубиться в изложение международной обстановки. Осудить многочисленных поджигателей войны найти несколько добрых слов о защитниках мира. И в самом конце выразить благодарность руководству страны, города, района.
Всякое упоминание враждебной заграницы на большинство пионеров, в жизни не ездивших дальше пригорода, навивало ничем не преодолимую вялость, переходящую в сонливость. Лишь самые стойкие не переминались с ноги на ногу а начинали еще усерднее пучить глаза. Впрочем, подобное поведение аудитории сделалось настолько привычным для агитаторов, что они бы и сами смутились пойди по иному.