Окончательно столпотворение настигло Родина в конторе. Стоило Максиму миновать подворотню формой своей похожую на изогнутое горлышко замшелого магического сосуда в котором в котором Сулейман ибн Дауд - мир с ними обоими - заточил несчастного джинна Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба, как он оказался в длинном похожем на кишку дворе. Игривые лучи солнца могли порадовать чахлую травку, жавшуюся к домам никак не ранее полудня, когда светило окажется почти в зените, именно в той точке хрустальной сферы небес, что находится непосредственно над головой. Пока же в глубине двора царила приятная прохлада и чудом сохранившаяся сырость. Особое оживление чувствовалось рядом с обшарпанным невысоким крыльцом, над которым расположилась новенькая жестяная крыша.
Медленно и размеренно сделав глубокий вдох через обе ноздри и, выдохнув особым образом, что показало поверхностное знакомство с пранаямой, Максим обхватил ручку удивительно прочной двери и потянул на себя. Как же отважны и безрассудны бывают жители человеческого муравейника. Ну почему рядом с этой дверной ручкой не свил гнездо какой-нибудь микробиолог и по совместительству герой-общественник. Он мог бы пугать посетителей соскобами, предметными стеклами и чашками Петри, на которых прорастают колонии самых ужасающих микроорганизмов, что известны человечеству. Он бы жонглировал демонстрируемыми предметами словно фокусник в цирке, а своим глубоким проникновенным голосом пел как певчий в храме осанну санпросвету. Был бы не лишним и строгий плакат, похожий на те, что вешают на трансформаторные будки и, конечно, многочисленные ванночки с дезинфицирующими растворами для обработки рук до и после входа в столь заразное помещение. Может хоть "через это" очереди частично отбросили бы свои хвосты. Но мы опять переходим в область предположений.
Едва войдя в дверь, Родин тут же оказался среди полыхавших смятением людей. Вокруг было полно горящих безумным светом отчаяния глаз, безмолвно кричащих искривленных ртов и сжатых до побелевших в бессильной злобе пальцев кулаков. Из самых глухих уголков подведомственной территории сползались сюда страждущие. Словно муравьи, почуявшие скорый заход солнца спешили они к своей королеве неся с собой груз проблем многократно превышающих их скромные возможности.
Народ толпился по лестницам и коридорам, составляя запутанную цепочку очередей. Чувство нетерпеливого ожидания рука об руку с извращенной жаждой справедливости овладевали всей толпой, исторгая из своих рядов весьма странных лидеров.
По коридорам проносились диковинные хозслужащие с оттопыренными задами на которых блестели потертые брюки. Они напоминали ощипанных и клочковатых гиен рыскающих в поисках ослабленной и больной жертвы.
Неопытный человек сразу терялся, паниковал и впадал в уныние частенько сменяемое буйством. Легко можно было встать не в ту очередь или едва отлучившись потерять и уже никогда не найти тех за кем занял место.
Свойство этих чертогов таково, что почти никто, выйдя из дверей и сжимая в руках вожделенный листочек, не может вспомнить лиц людей, стоявших рядом. В память все больше врезаются цвета, запахи и интонации. И уже ничего кроме того, что был за женщиной в красном или мужиком в пальто денька через два и не вспоминается.
По всему было видно, что коммунальщики не зря едят свой хлеб. Повсюду кипела непонятная стороннему взгляду деятельность. Дух суеты и непрекращающегося аврала пронизал все здание.
Наконец, нужный кабинет был найден. На счастье очереди сюда не было, но на двери висела грозная табличка: " Приема нет".
Уже чуть обвыкшись с чиновными порядками, Максим уверенно открыл дверь и зашел. В небольшой комнате вдоль стен удивительным образом уместились четыре стола заваленные всевозможными папками и бланками. На крохотном пустом пространстве, чудом отвоёванном от бумажного монблана и должен был работать клерк, будь он на месте.
В центре помещения царствовал огромный начальственный канцелярский стол коронованный печатной машинкой. За ундервудом сидела молоденькая машинистка. В настоящий момент стажерка сдвинулась в сторону от механического агрегата и листала толстую амбарную книгу. Она настолько была погружена в свое занятие, что не услышала шум открываемой двери. Настало самое время внимательно рассмотреть увлекшуюся работой девушку. Хоть папки завалившие подоконник изрядно мешали проникновению в кабинет дневного света, но все их усилия скрыть во тьме облик молоденькой стажерки оказались напрасны. В мгновенье ока зоркий глаз пристрастного зрителя разглядел, что девица очень хороша. Ее тонкие привлекательные пальчики, где был ухожен каждый ноготок, ловко перебирали бумажные листочки. Рыжеволосая головка склонилась над страницами толстенного гросбуха. Ничто не мешало любоваться нежной кожей на ее шейке и наблюдать, как колышется блузка на груди, подчиняясь ритму дыхания. Одета машинистка была очень простенько и даже как придётся. Девушки, погруженные в мир созданный авторами дамских романов, по большей части все больше печалятся и грезят. Где тут найти время для себя самой. И все же внутренний вкус и сопутствующая ему телесная красота заставила несочетающиеся друг с другом вещи и цвета заиграть вполне приятной гаммой.
Ах как же сейчас пригодились подлецу навыки перевоплощения.
-Добрый день. - Произнес Родин уверенным голосом, подходя к столу.
-С чего бы ему быть добрым. Вы что надпись на двери не видели? - Зарывшаяся в бумагах девушка непроизвольно буркнула в ответ, даже не приподнимая головы.
- Извините, милая девушка, я к вам за советом.
- Не мешайте, выйдите! - Внимательный человек без труда мог догадаться о мыслях, что секунду назад возникли в этой милой головке. Упаси бог озвучить подобные выражения в приличном обществе. Так что ограничимся тем, что любезная девушка мысленно назвала отвлекшего ее от срочного дела посетителя - дураком.
Надо сказать, что ждать от человека, который с вами совершенно не знаком и даже ни разу не видел сочувствия или участия весьма опрометчиво. Надо дать ему шанс присмотреться и сделать выводы. Тут как нигде важно первое впечатление. Сумеешь предстать в выгодном ракурсе, победа будет за тобой, а нет - извини. Как же счастливы те, у кого это получается словно само собой.
Девушка оторвалась от своей работы и подняла на Максима усталые, но весьма красноречивые глаза.
Меж тем в голове Машеньки, оторвавшейся от бумаг, теперь возникли совсем другие мысли. Стоило ей взглянуть в глаза незнакомца, она поняла, что пропала. На лицо юной работницы, только встретившей весну жизни, наползла легкая краска. Стройная фигура с тонкой талией и широкими плечами произвела на нее гораздо большее впечатление, чем любые комплименты. Она чувствовала себя не в своей тарелке и не вполне владела собой. По телу пробежал трепет, в ожидании чего-то доселе не изведанного, а душу наполнило волнение. Из головы сразу вылетели все слова, а осталась только мысль, что она видит самого притягательного молодого человека из тех, кого доводилось ей встречать. Все в нем было настолько ладно, что хотелось подойти и потрогать. А улыбался он так мило, что просто не оставил Машеньке никакого выбора. Словом, если вам довелось влюбляться с первого взгляда, то вы вполне поймете то, что чувствовала в этот миг девушка.
- Я сражен вашим светлым образом. Примите в знак восхищения. - Максим уже владел ситуацией и, достав из портфеля пачку индийского чая, выдал самую приветливую улыбку. -Подскажите, юная прелестница, как бы мне увидеть Лидию Антоновну. Я к ней по рекомендации. Она должна быть в курсе.
Неуклюжесть, с каким коробочка перекочевала в выдвижной ящик, вызвала у Максима еще одну озорную улыбку. Ему было ясно, что получать подарки девочка еще не привыкла и чувствует себя неловко. Отчего бы не подбодрить девчонку понимающим подмигиванием.
- Посидите здесь. Сейчас. Если так, то я ее сейчас предупрежу. Сейчас.
Покрасневшая девушка стремительно выскочила из-за стола и стремглав скрылась за дверью. Кто же мог подумать, что простое игривое подмигивание может вызвать столь бурную ответную реакцию.
Как бы не были циничны некоторые представители сильной половины человечества, но стыдливый девичий румянец иногда производит на них впечатление. Так что умение вовремя покраснеть должно быть в арсенале каждой уважающей себя девицы. С другой стороны нельзя относиться легкомысленно к исследователям женских сердец. Хоть они в злобной наукообразности подразделяют красавиц на многочисленные типы и подтипы, приписывая им чудовищное разнообразие, но не будем слишком ругать поборников ложных теорий. Ограничимся просто согласием с одним из их утверждений: На некоторых представительниц слабого пола мундир действует просто гипнотически, начисто лишая расчётливости. Что уж говорить о молоденьких простушках мечтающих о "любови" описанной в сентиментальных "дамских романчиках".