- А как же гладиолусы, которые ты вчера срезал? Не произвели на твою избранницу впечатление?
- Что вы, Мария Ивановна. Заявила, что они более отвратительны, чем я сам.
- Она хоть красивая. Имеют смысл твои мучения?
Беседа и совместная работа явно доставляли Марии Ивановне давно забытое удовольствие. Она помолодела и явно похорошела, сбросив с лица приросшую скорбную маску.
Ей нестерпимо захотелось услышать комплименты в свой адрес. Что ей байки о непонятных малолетних пигалицах. Почему не ее называют на редкость пригожей и обаятельной. В душе, словно сбросившей вериги тяжких времен Марии Ивановны, неожиданно затлела крохотная искорка ревности. Пусть Мария Ивановна пыталась задушить в себе чувства, пусть ей это на время удалось, но быть выше законов природы архисложно, почти невозможно. Все имеет свой предел. Скорбь тоже имеет свой срок и с течением времени становится слабее. В какой-то момент человек вновь обретает силы, чтобы снова начать жить. Мария Ивановна ощутила себя еще очень молодой и полной сил женщиной, которая еще может обрести счастье и отринуть прошлое. Сильным натурам для того чтобы открыть душу перед собой достаточно только набраться сил.
Максим сделал вид, что задумался. Он очень долгим взглядом, словно впервые увидел, оглядел свою хозяйку.
- Сердцу не прикажешь. Она на вас похожа, только дурная. Видать, мне на роду написано боготворить и влюбляться в чудачек. Так и помру холостым, нецелованным.
- Не беда. Встретишь еще свою суженную.
- А вот скажите, Мария Ивановна, что все девушки такие жестокие? Неужели в них нет ни капли жалости? Неужели один обман?
За разговором дело спорится. Единственной проблемой остался так называемый расширительный бак. Как Родин не примеривался, все равно пришлось его устанавливать на втором этаже. Для того, чтобы он не промерз, придется зимой укутывать его в "шубы" или изыскивать другую одежку. С остальным проблем не предвиделось. Батареи были установлены на предназначенных местах под окнами. Осталось все соединить. Беготня заняла весь световой день, да так и не завершилась. Остались мелочи, но они-то как правило занимают куда больше времени, чем изначально планируешь.
Уже в полной темноте, Мария Ивановна задернула занавески и накрыла праздничный стол.
"Ужинать!", - сказала она, приоткрыв дверь в комнату занимаемую Родиным. Максим вскочил с кровати, куда прилег перевести дух столь быстро, что ему мог бы позавидовать и курсант, зазываемый на ужин. Миг и он был уже в большой, гостевой комнате, откуда разносилось приятное благоухание. Оголодавший Родин едва сдерживался от того чтобы с жадностью наброситься на еду. Не хотелось терять лицо даже в таких мелочах. С продуктами у хозяйки было полное раздолье, и стол буквально ломился от кушаний. Впрочем, типичное деревенское застолье мало изменилось за это время. Картошечка лучок, огурчики, маслице, сметана, яички, мясо да хлеб. Ну и выпивочка, конечно. В этот вечер Мария Ивановна позволила себе расслабиться. Из подпола появилась скромная бутылочка свежеприготовленной сливянки, правда с несколькими подружками. Сделала Мария Ивановна этот напиток скорее, по привычке, чем по необходимости. Пить в доме было некому, и раньше заготовленные бутыли постепенно менялись на справки о своевременной сдаче сельхозналога и госпоставок. Теперь, после послаблений и снижения норм, вроде и напиток ни к чему. Ан нет. Пригодился, да еще и как. С одной стороны сливянка напиток, конечно, мягкий, но валит с ног не хуже другого. Ведь за что ценилась настойка Марии Ивановны? Секрет этот таить теперь уж ни к чему, да и не тайна это вовсе. В отличие от остальных мастериц, добавлявших в сливянку водку, Мария Ивановна пользовалась слабо разведенным медицинским спиртом. Отсюда и спрос, отсюда и уважение. Да что мы все прошлое ворошим. Глядишь и до употребления содержащегося в маленьких бутылочках с затемненным стеклом эфира доберёмся. Так дело не пойдет. Вернемся за стол.
Мария Ивановна разлила по стопочкам душистую, пахнущую сливами настойку рубинового цвета.
Отодвинув пустую суповую тарелку, Максим осторожно взял в руку рюмку с душистым напитком.
- Какой насыщенный цвет! - Максим коснулся наливки языком. - Сладко. Неужели из здешних слив. Даже не вериться.
- А ты не чересчур маленький спиртное употреблять? - Хозяйка с наигранным сомнением оглядела Максима.
- Так мы ведь по чуть-чуть. Это ведь как лимонад.
- Ладно, пробуй наливочку. Знаю, что хороша! - Кто хороша она или сливянка, хозяйка решила не уточнять.
Максим и вправду в жизни не пивал столь необычной вкуснятины. Видимо в нем еще оставалось много от маленького мальчика, которому в детстве не перепадало сахарных лакомств. Маслянисто - вязкая сладкая наливка с ароматом живой "венгерки" явно пришлась по сердцу. Мягкий напиток легко и славно скользнул по пищеводу в желудок. Молекулы спирта не нуждаются в переваривании и через слизистые моментально начинают проникать в сосуды. Теперь уже ничто не мешает сияющей силой субстанции горячить молодую кровь. Последствия этого процесса Максиму удалось почувствовать на себе буквально после третьей рюмки. Чудесный эликсир принялся укутывать голову Максима в легкую эйфорию. Тело наполнила легкость, мысли рассыпались, условности рухнули, и Родин принялся "блистать остроумием". Мария Ивановна уже безнадежно отстала. Если первую стопку она махнула так, будто бросилась в омут с головой, то дальше перешла на половинки, а то и вовсе на четвертинки. И все же душа ее вдруг зашевелилась и пробудилась. Будто некие высшие силы вновь разожгли в ней жажду жизни.
Юла застолья меж тем постепенно раскручивалась. Глаза увлажнились и весело поблескивали. Голоса стали чуть громче, а шутки набрали остроты и даже перчинки. Наступило то шаткое равновесие за которое лучше не переступать.
Так-то оно так, да только как тут удержишься, да еще и с непривычки. Родин вдруг перестал замечать течение времени. Ему казалось, что с начала застолья прошел едва час, а на самом деле время уже приблизилось к полуночи. Возбуждение сменилось кратковременным блаженством и закончилось уже продолжительным выключением сознания. Голова стала слабой, а язык дурным. Окружающая действительность подернулась рябью и сделалась зыбкой и пластичной. Видения обрели силу и проникли в реальность, или было наоборот? Сон, явь, Шейла, Мария Ивановна, застолье - все смешалось в фантастическом виденье.
Согласитесь, есть что-то противоестественное в любви между носителем и его галлюцинацией. С одной стороны это так. Но каково виденье! Максим будто оказался в центре полутемного зала. По периметру помещения мерцали свечи, курились ароматные палочки. Неяркий свет отбрасывал таинственные тени. И вот из сумрака, будто освещенная ярким лучом появилась она. Кто это? В полутьме лицо еще скрыто. Еще шаг и Максим уже видит как в плутовских глазах пляшут чертики. На лице призывная улыбка. Грациозная походка. А тело будто нарочно скрыто за многочисленными одеждами. Сердце Максима вдруг принялось выбивать все ускоряющийся ритм. Под эту удивительную песнь томимой души Шейла начала танцевать, да не что-нибудь а "танец осы", про который и сам Родин узнал недавно. Укутанная в тончайшую шаль Шейла задвигалась в ритме, рожденном пульсацией сердечной мышцы Максима. Ее танец заставил все клокотать внутри сидевшего словно статуя Родина. Имитируя движения выбирающегося из кокона насекомого, Шейла неспешно освобождалась от легкого словно пух одеяния. В эти мгновения она упивалась своей неотразимостью и сексуальностью. Наслаждение танцем чувствовалось в каждом движении. Шейла смаковала каждый жест, каждое движение демонстрирующее ее безупречное тела. Стоило обнажиться какому-либо участку, как она позволяла Максиму насладиться его удивительной красотой. Многочисленные витки шали, что укутывали тонкий стан, все соскальзывали и соскальзывали с соблазнительных извивов. Время от времени хищный взор явно бывшей в неподдельном возбуждении девушки встречался с глазами Максима и их взгляды, словно прилипали друг к другу. Боже, как медленно, но вот. Поворот, другой и уже спина, грудь, живот открылись жадному взгляду единственного зрителя. Лёгкий поворот и из обрывков кокона рождается совершенно неземное существо. Словно на землю сошла сама богиня любви извивающаяся в змеином танце. В глазах этой неистовой фурии горит призыв которому ни один смертный не может противиться. Что прикажете делать? Как устоять? Шейла меж тем сделала шаг, другой и вот она уже рядом. Остается только забыться и плыть по течению, которое, уже превратилось в стремнину. Максим уже не отвечал за себя. Он рухнул в самую пучину бурного водоворота страстей и эмоций. Телом завладели древние инстинкты, оттеснив в сторону остатки слабо сопротивляющегося сознания.