Василий, сославшись на то, что ему надо заниматься удалился к себе в комнату и не показывался оттуда. Загрузив машину, Максим решил не отрывать Василия Николаевича от его чрезвычайно важных дел и сам сел за руль. До гаража было совсем недалеко. Буквально десять минут пешком. Ерунда, да только Родин до сих пор не сидел за рулем Победы. Самое главное было завести агрегат и приноровиться к переключателю передач на рулевой колонке. Теорию Родин к этому моменту подтянул, осталось совместить это с практикой. Никуда не торопясь, Максим опустил вниз рычаг ручного тормоза, благо машина стояла на ровной площадке. Затем надо было вставить ключ в замок зажигания и повернуть. Дрогнувшая стрелка амперметра показала, что контакты замкнулись и в системе зажигания появился ток. Родин выжал сцепление и проверил, что рычаг переключения оказался в нейтральном положении. Теперь надо было изловчиться и надавить носком ноги на кнопку включения стартера. Едва двигатель провернулся и схватился, как Максим перенес давление ноги на педаль газа. Этот действие вышло не идеальным, и двигатель ответил громогласным протестом. Впрочем, это казалось уже мелочью. Максим двинул рычаг переключения передач вниз и плавно отпустил сцепление. Машина послушно тронулась и Родин, двинув кочергу от себя вверх переключился на вторую. Настроение вместе с рычагом резко подпрыгнуло, тем более, что из включенного приемника будто по заказу звучала музыка Имре Кальмана из оперетты Марица, где пан Зупан звал к себе любимую.
Поедем в Вараздин, где всех свиней я господин,
Ах, ради Ваших глаз, поедем хоть сейчас!
Там столько чудных дней - нежнее, чем моих свиней
Я холить буду Вас, как свинопас.
Туда, в мой чудный край, заветный мой свинячий рай,
Припас я для жены колбас и ветчины.
Поедем в Вараздин, где всех свиней я господин,
Скорей со мной поедем в край свиной!
Собственно это было все, что услышал Родин. Он уже был на месте. Заезд и вправду был короток: выезд из двора, а метров через сто въезд в подворотню. Слава богу, что почти полное отсутствие машин делало это перемещение практически безопасным, а радиоприемник вполне себе относился к так называемым приборам Hands Free.
Замок на воротах каретного сарая сверкал казённой новизной. Ключи были у Максима с собой. Старенького ветерана сменил крепкий новобранец. Распахнув ворота, Родин завел машину внутрь. Выкинуть все из Победы, было делом нескольких минут. Теперь предстояло вернуться обратно. Только закончив третью ходку, Родин наконец смог заняться собственно машиной. Многочисленные коробки и ящики Эверестом высились в углу помещения. Сегодня разобраться с ними было не суждено. Привычно установив домкрат, Родин приподнял правый борт. Беглый осмотр серьезных дефектов не выявил, так что осталось только обновить смазку, да помыть агрегат. Для серьезной диагностики все равно не было времени. Зато Родин оценил предусмотрительность строителей. Оказывается, на полу каретной имелось несколько желобков, ведущих к отверстию ливневой канализации. Это было хорошо, но всплыли другие проблемы. Ведро имелось, а вот наполнить его было непросто. Просить воду у жильцов Родин не хотел. Каждый раз не находишься, да и выход лежал на поверхности. Пришлось опять поднимать массивную деревянную крышку и спускаться в подвал. Краны на трубах, как им и полагалось, стояли без ручек. Ключа в размер в наборе автомобилиста тоже не было, но Максим справился с этой простой задачей с помощью плоскогубцев. Решение не самое правильное, но на один раз сойдет. После пары ведер "рыжей" жидкости полилась вполне себе пристойная водица. Мыть давно нечищеный салон занятие вовсе не для брезгливых и требует куда больших трудозатрат, чем может показаться на первый взгляд. Куда только не приходится залезать, чтобы убрать застоявшуюся пыль. Главным подспорьем в этом нелегком деле оказался чешский набор автокосметики, до сих пор так и не распакованный. После его использования салон выглядел как новенький и источал нежный цветочный аромат. После сравнимого с очисткой Авгиевых конюшен подвига, помыть Победу снаружи представлялось и вовсе плевым делом. Правда, время уже поджимало. Надежные часы, являвшиеся гордостью автопроизводителя, шли достаточно точно, и на них можно было ориентироваться.
Наградой за тщательность оказалось несколько неожиданных находок. Особенно порадовала целая россыпь мелочи и сережка желтого металла с зеленым камешком. Мелочи набежало очень прилично, и с этим невольным заработком Максим собирался распрощаться в школьной столовой, а вот что делать с сережкой он не знал. Мало ли кому может принадлежать находка. Может она лежит еще с тех времен, когда эта машинка бегала как такси. Чуть поломав голову, Родин решил, что это его законная добыча. Правда в первую секунду пришла мысль, что это может быть проверка на честность, но эту мысль Родин отмел. Зачем испытывать человека, если он не допущен в дом, тем более что для подготовки ловушки не было времени. Никто ведь не предполагал, что он сегодня явится на работу. Осталось только заправить машину. Запасов в гараже пока не было, так что пришлось опустошить канистру с элитным семьдесят вторым на боку которой, чтобы не путаться были намалеваны именно эти цифры. В два счета сняв комбинезон и переодевшись, Родин прыгнул за руль и завел машину. Он справедливо полагал, что гаечный ключ не понадобится. Угол опережения выставлен именно для этой марки топлива. Чуть послушав ровную работу двигателя, Родин вывел сверкающую машину из гаража. На воротах опять занял место замок, а Родин погнал машину обратно. Хоть заносить ключи от машины обратно не требовалось, но Родин решил подняться. В суматохе погрузки кое-что вылетело у него из головы. Надо было оставить данные, чтобы Николай Константинович смог оформить доверенность на мотоцикл. Дверь открыла Шура и, не пуская Максима в квартиру, забрала конверт с фотокопией паспорта. Бежать за удостоверением было уже поздно, и Максим отправился на вокзал. Здесь он не удержался и приобрел весьма сомнительного вида жареный пирожок с мясом. Ох, лучше бы он этого не делал. Столь жестокие эксперименты над собой чреваты непредсказуемыми последствиями. В этом Максим убедился уже через пять минут после того как сел в электричку. В животе происходили весьма тревожащие процессы. Родина бросало то в жар, то в холод. Остро резанула боль. Началось обильное слюноотделение и накатила тошнота. Словом, оставаться в электричке не было никакой возможности. Едва дождавшись остановки, Родин выскочил наружу. Окружавшая платформу темнота оказалась как нельзя кстати, чтобы скрыть скорбную фигуру страдающую рефлекторным извержением содержимого желудка через рот. Слава богу, что после столь радикального события Максиму стало гораздо легче. Отдышавшись, он поднялся на платформу, чтобы дождаться следующей электрички. Пока он расположился на скамеечке и радуется наступившему облегченью, самое время посочувствовать людям, которые вынуждены жить в прилегающих к вокзалам домах. При катастрофическом отсутствии благоустроенных туалетов и помоек отходы человеческой жизнедеятельности вовсе не исчезают. В зловонную клоаку превращаются близлежащие дворы и улочки, но оставим брюзжание.
Домой Родин попал уже в полной темноте. Отказавшись от ужина, он, испугав Марию Ивановну позеленевшим лицом, с трудом дойдя до комнаты и едва раздевшись, рухнул на кровать.
Торжествующая улыбка Шейлы сразу потухла, как только она возникла в сознании Родина. Она только прошептала: "Выздоравливай", и растаяла.
Вторник. 8
Как же приятно просыпаться, когда у тебя ничего не болит. Вместе с Максимом проснулось и чувство голода. Говорят, что аппетит просыпается во время еды, а зверский после вынужденной диеты. Благо недостатка продуктов у Марии Ивановны не наблюдалось, и Родин наелся от пуза. Никаких уважительных причин чтобы пропускать школу более не существовало и изрядно потяжелевший после обильного завтрака, Максим побрел на платформу. Как же ему хотелось опоздать, но вместо него опоздала электричка, так что незадачливому прогульщику Максиму даже пришлось еще и постоять, подождать вместе с двумя десятками пришедших вовремя пассажиров. Видимо где-то в недрах небесной канцелярии решили раз и навсегда отучить Максима прогуливать. По крайней мере, такая попытка была осуществлена. Только Родин не очень поддавался перевоспитанию и как мог выкручивался. Кончилось тем, что первый урок он пропустил, отправившись вместо школы за удостоверением. Вторым уроком была химия. Эту дисциплину Максим любил, и программа десятилетки далась ему легко. Он не зубрил, а понимал, почему происходит именно так, а не иначе. При подобном подходе каверзные вопросы кажутся легкими, задачи плевыми, а цепочки реакций легко выстраиваются. Несмотря на бодрые ответы, химичка терзала его на протяжении всего урока. Зато в самом конце, проявила гуманизм и честно вывела пятерку в толстом классном журнале.