Василий отыскался легко. Он сидел за столиком в буфете и остро переживал провал. Нет, поначалу все складывалось как нельзя удачно. Театр был переполнен привычными фигурами, Василий заметил даже парочку знакомых лиц. Внутренне собравшись, он подошел к группке молодежи. Как и все мерзавцы, Василий мог легко втереться в доверие и выдать себя за мирового парня. Да только тут фокус не удался. Его ровесники держали себя развязно и хамовато, небрежно перебивая друг друга. Василий вдруг совершенно растерялся среди людей находящихся на самой вершине правящего сословия. Впервые он понял, что чувствует человек, которого, зевая, оскорбили и сообщили, что он порет чушь. После такого Василий совершенно не знал о чем говорить и как говорить. Ему казалось, что его типичные плоские шутки могут произвести весьма негативное впечатление. Он пока даже не осознавал, что все разговоры мнимых светских львов напоминали совершеннейшую дребедень, а заливистый смех раздавался в ответ на пошлейшие высказывания. Словом, для того чтобы влиться в этот круг Василию неожиданно потребовалось время. Остро переживая свою временную неудачу, Василий неестественно улыбался и всячески скрывал дурное настроение. Бесспорно после такого, действо, разворачивавшееся на сцене, не могло захватить его. А там шел настоящий соленый с перчинкой капустник ничуть не похожий на духоподъёмное патриотическое представление, что разыгрывается в производственной пьесе идущей здесь же в дневные часы.
Внимание публики к "кривлянию" на подмостках удивило и покоробило Василия. Внезапно возникающие взрывы смеха понимавших скрытые намеки зрителей и вовсе злили, заставляя чувствовать собственную ущербность.
На столике стояла уже крепко початая бутылка коньяка и тарелка с бутербродами. Над этим скромным натюрмортом плавала злющая, раскрасневшаяся физиономия. Да, да, Василий был не в духе. Все его задумки, которыми он столь откровенно хвастался, улетели псу под хвост. Тут все одно к одному. Бабушка не переехала в городскую квартиру, а решила задержаться на недельку. Неожиданно появившаяся на капустнике сестрица ходила вслед за ним как шпион. Все высматривала да вынюхивала. Потом непременно доложит батюшке обо всем что видела. Не надо было с ней ссориться. Радовало только, что обидевшаяся на отсутствие внимания Юлька отстала и затерялась в толпе.
Празднество шло своим чередом. Объявили антракт. Оркестр заиграл популярные заграничные мелодии.. Оставалось одно - напиться и пережить удар судьбы в другом месте, желательно под наркозом и в приятном обществе. Только как уберечься от лишних глаз. Словом, куда ни кинь. Всюду клин. Единственный выход свалить под благовидным предлогом. Потом вызвонить верных собутыльников и в ресторан. Жаль, денег осталось мало. Вот закончится капустник, сразу и надо линять перед танцами. Однако настоящая, а не выдуманная неприятность состояла в том, что Василий еще сам не осознавал, что еще чуть-чуть, и алкоголь окончательно возьмет верх над его разумом. Для этого уже даже не требовалось пить. От полного отключения сознания Василия отделяло только время.
Привыкший к вседозволенности человек, особенно остро переживает неудачу. В эти минуты от него стоит держаться подальше. Стоит ему встретить подчиненного как он начинает чудить и демонстрировать удаль, чтобы восстановиться в собственных глазах. В эти минуты он до жути опасен для любого нижестоящего в социальной иерархии.. Жаль, что такого поблизости не наблюдалось. И тут, о чудо! Увидев Максима, Василий небрежным движением пальца поманил его к себе. Появилась возможность сорвать злость, раздражение. Это ж какое счастье потоптаться на безответном подчиненном и почувствовать собственную значимость. Таким шансом следовало воспользоваться в полной мере.
- Голубчик, ты машину отремонтировал?
- Пришлось побегать, но все путем. Сам справился - Не почуявший подвоха Максим вновь напялил верную маску автомеханика. - Катушка под замену.
- Чек давай и сдачу.
На душе Василия вдруг зацвели розы, до того его порадовала вытянувшаяся физиономия Максима. Пожалуй, вечер еще можно было спасти.
- А если оправдательного документа на потраченную сумму нет, значит, она автоматически становится задолженностью.
Как же бывает приятно, глядя в глаза ошарашенному столь вопиющей несправедливостью человеку произносить подобные вещи. Настроение Василия пошло в гору.
- Ладно, давай сколько осталось. Что с тобой дальше делать, я еще подумаю. Машину оставишь в гараже. Придется по твоей вине еще и на такси потратиться.
Василий совершенно не заботился о логике и последовательности обвинений. Пьяное эго наслаждалось собственной значимостью.
Произнеся последнюю фразу, Василий словно забыл о существовании Родина и демонстративно повернулся к нему спиной. В такой обстановке отдать документы не представлялось возможным.
"Какая же ты скотина",- мысленно воскликнул Родин. Стоило шефу отвернуться, как на его лице расцвела не предвещающая ничего хорошего улыбка. Что же придумать? А что если. Рост у нас почти одинаковый. Телосложение похожее. В голове Родина возник весьма дерзкий план. Он раскрыл удостоверение и уставился на фотографию. Небольшой черно-белый снимок совершенно не соответствовал облику живого Василия. Единственная деталь, которая была видна совершенно отчетливо это усики. Можно их наклеить, и катайся, сколько влезет, не опасаясь инспекторов.
Максим, купавшийся в розовых мечтах, не спеша двигался к выходу. И надо же такому случиться, что стоило Максиму выйти из буфета, как он оказался нос к носу с Ольгой.
Чтобы избежать столкновения, Родину пришлось даже резко податься назад.
Оленька полными недоумения глазами рассматривала Родина. В первый момент она была растеряна, а затем в голос едко засмеялась.
- Как ты тут оказался, Максимка. Неужели приехал за Васькой-какаськой.
Внезапно на Родина накатило чувство неловкости, будто он планировал нечто совершенно гнусное. По крайне мере не предназначенное даже для самых мерзких Олиных родственников.
- Да ты понимаешь.
Тут Максим не выдержал и вылил на голову не ожидавшей такой откровенности Оленьки все, что планировал сделать, добыв удостоверение Василия Николаевича. Понимаешь: "Рост у нас почти одинаковый. Телосложение похожее. А если еще усики наклеить, то в сумерках будет и не различить". Произнося эту тираду, Родин, будто нашкодивший мальчишка, ковырял носком пол.
- Дай ка мне подумать. - Оленька к удивлению Максима не ругалась. Наоборот, на ее лице появилась та самая кривая ухмылочка, что только что сошла с его губ. Оленька вдруг решила задвинуть в дальний ящик собственное здравомыслие. В ее голове, словно сам собой возник план, в котором все было расписано как по нотам. Краеугольным камнем, на котором зиждился ее проект, являлась простая мысль: Алкогольное опьянение приводит не только к разрушению семьи, частенько оно способствует как раз ее созданию. Оленька даже вообразила себя Ханумой из пьесы Авксентия Цагарели и про себя пропела:
Лучше свахи в мире нет,
Я в работе день-деньской,
Продолжаю род людской.
Будь ты молод или стар,
Подберу любой товар,
Подходящий по цене,
Ты спасибо скажешь мне.
Тут надо сделать небольшое отступление и рассказать, каким образом Оленька оказалась без спутника на таком статусном мероприятии. Ведь затруднительно поверить измышлениям подвыпившего Василия, что ее отправил Николай Константинович, чтобы следить за своим непутевым отпрыском. На самом деле пригласительный билет Оле вручил Ромочка. Буквально накануне до Оли дошла весть, что Рома попал в больницу, и она поспешила навестить своего невезучего поклонника. Там-то Оленька и узнала, что Роман героически и практически в одиночку боролся с потопом, что едва не уничтожил важнейшие со стратегической точки зрения документы, хранившиеся в архиве райкома комсомола. Этот подвиг, к сожалению, сказался на здоровье стойкого борца с водной стихией. Уже к вечеру того памятного дня бесстрашный смельчак рассопливился, а потом и вовсе затемпературил. Сердобольные родители и их многомудрые медицинские консультанты не могли просто так наблюдать за столь тревожными симптомами, так что этой же ночью Роман был доставлен в лучшую городскую больницу под круглосуточное наблюдение сиделок и нянек, дабы избежать возможных осложнений. И если бы не личная настойчивость помещенного на постельный режим Ромы, добившегося допуска к телефону, Оля бы так ничего и не узнала о судьбе скромного храбреца.