Светка родила мальчика, бросила институт, переквалифицировавшись в медсестру. Он на ней не женился, выбрал выгодную партию — дочь профессора.
С Августом познакомились в поезде: она возвращалась из столицы с курсов повышения, он ехал из Смоленска в Минск по обмену опытом. Тогда его мать после развода с отцом еще жила в Смоленске, это уже позднее вышла замуж (опять же за военного, на этот раз отставника) и переехала в Могилев. Текла в его жилах частица литовской крови, русской, белорусской... но Август никогда всерьез и глубоко не интересовался корнями рода, фамильными гербами... Он уютно чувствовал себя в одежде «советской земли человека». Всю ночь они проболтали в тамбуре. Открытая, разговорчивая, бесхитростная, она оставила ему свой рабочий номер телефона. Он ей позвонил 25 мая, в день рождения. Она встретила его на вокзале.
— Вот. Я выписался из Смоленска. Приехал к тебе. Выходи за меня замуж. Это серьезно.
Кроткое женское сердце растаяло. Такая нестандартная откровенность, искренность сразили ее. Как, однако, разнятся эти два дня рождения. Тогда, когда он подарил ей гранатовое ожерелье, и сегодня, в день сорокалетия, когда он, лежа на тахте, почти безучастно предложил: «Давай пройдемся по лоткам и магазинам да купим тебе чего-нибудь на день рождения».
Пошли. Изрядно устали. Он нервничал.
— Это тебе не нравится?
— Да так, — равнодушно отвечала она.
— Хорошо. Тогда не будем зря выбрасывать деньги. Мне предстоит командировка в Вильнюс, я тебе оттуда настоящую вещь привезу. Там у меня сестра, как помнишь, по линии отца... она знает, где и что модное купить.
На том и порешили. Вечером, возвращаясь с работы, он в переходе у филармонии купил пять тюльпанов. Она больше для приличия поцеловала его в холодную щеку. Удивила старшая Оля: впервые в жизни самостоятельно испекла торт, а младшенькая Лиля втайне от мамы вышила на платке большую розу и на деньги из собственных сбережений купила букет гвоздик.
Август за ужином между прочим заметил, что торт ему не понравился. Старшая дочь вспыхнула, до смерти обиделась на отца, всегда его недолюбливая и считая, что он недостоин мамы. Сказала грубое слово. Август вспылил и ушел к телевизору. Майский вечер заканчивался для нее обыденно-привычно. Уложила детей, помыла посуду, приняла ванну и вернулась в кухню. Муж все еще досматривал второй международный матч по футболу на Кубок мира. Оставалось десять минут. Она терпеливо ждала. Наконец улеглась в постель. Он монотонно, не спеша начал гладить ее ногу выше колена. Она лежала недвижимо. Август, дыша винным перегаром и густым никотином, целовал мокрыми губами шею, грудь. Она, чтобы не слышать этого противного винно-табачного запаха, обхватив его руками, уткнулась своим курносым носиком в его ключицу. Он, втискивая губами сосок в грудь, гладил бедро.
— Ты у меня стройна, как восемнадцатилетняя.
Ей не хотелось отвечать, она устала. Желала одного: скорее бы у него все завершилось, да уснуть мертвым сном... Она, искренняя во всем, никогда перед мужем не разыгрывала буйный темперамент и взрывную страсть, наоборот, с каждым годом все больше и больше считала себя холодной, если не фригидной женщиной. И Август старался явно не реагировать на ее холодность, просто, эгоистично, молча, без лишних ласк, изредка, когда этому способствовали биологические дни, выполнял супружеские обязанности...