— Допустим, просветил ты всех — от вахтера до шахтера. Дальше что?
— Наивный, по второму кругу. Детишки ведь подрастают. Диалектика жизни. Для нас старое, для них новое. Только вчера до полночи сидел, теперь мало отдыхаю, горю весь: закончил интервью с нудистом. Фанат. Семьдесят пять, а тело как у йога. Километров пять идет по берегу, находит укромное место, оголяется, очищает тело и разум от вредной энергии, роднится с природой. Его травили и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе. Выстоял. Хитер, бестия. Вместо плавок для конспирации сделал вокруг татуировку: все в овощах, фруктах, на ягодицах — виноград, а посредине огурчик. Остроумно. Редко кто мог заподозрить, что он голый, сейчас боится глазастых прорабов перестройки. Он был известным натурщиком в театрально-художественном институте. Изображал партийных работников, сталеваров, космонавтов. Скафандр на голову и сидит. Если бы не склероз, он и по сей день позировал бы. Болезнь подвела. Как сидел однажды, так в одной татуировке и пошел по улице, сел в троллейбус, приехал домой и вспомнил, что одежду забыл в аудитории. Пришлось вернуться. Это подвиг. Это для книги рекордов. О нем диссертацию писать можно. А ты думаешь, оскудели мы на личностей, не героев дня? Замечаю, что народ почему-то звереет, как во времена раскулачивания. В борьбе за власть общаются в основном посредством ненависти. Разве не благородна моя миссия: обратить ненависть в любовь?
Любомир, стараясь вникнуть в путаную связь слов, слушал очень внимательно, подчас подавляя смех. Не понимал: эйфория это маньяка, искреннее ли желание помочь людям, деградация духа, просто легкий способ разбогатеть за полгода, отчаяние, протест, патология, хитрая приманка для вербовки проституток? Что? Опьянение свободой? В голове все перемешалось, и он не мог определить истинной цели задуманного Вовиком Лапшой, который ошеломил и утомил его. Пора и свои дела решать, пока новоявленный миссионер не откопал очередной опус: «О влиянии лунного света на загробную жизнь импотента». Вроде до сорока он не страдал комплексом неполноценности. Втайне, может, и завидовал удачливым красавцам, потому как сам успехом у женщин не пользовался. Ему было достаточно быть себе на уме, неглупым, оставаясь всегда в тени. Принципиальный женоненавистник с «философским» подходом, он выливал в своих фельетонах пуды грязи на женскую половину человечества. И вот неожиданный крен, возвышение женщин и женского тела.
— Теперь слушаю тебя. Чем обязан? — Вовик решил передохнуть, закуривая третью сигарету.
— Хотелось бы тет-а-тет.
— Сделаем. Птички мои безголосые, еще бы кофейку.
Девушки нерешительно взяли со стола термос.
— Понял, — Вовик достал из нагрудного кармана джинсовой курточки три рубля.
— Мне нужна твоя помощь. Помнится, у тебя была пассия из Института экономики. Не мог бы ты познакомить меня поближе?
— В двух словах исходную обрисуй, — попросил Вовик.
— Я пообещал одному незаслуженно обиженному ветерану помочь восстановиться в партийной организации этого института. Твоя бы дама пролила свет на атмосферу.
— Как ты сказал? Помочь вернуться в партию? Вот образчик идиота совдепии. Сейчас из партии уже активно выходят, как крысы с корабля бегут, тысячи и миллионы, а ему свербит вернуться.
— Каждому свое.
— Если затуманят голову идеями — то это надолго. Ты знаешь... я пас, не смогу помочь в этой грандиозной акции. К моей бывшей вернулся из тюрьмы муж. Он сидел по мокрому делу, пришил одного. Он дебил. Ревнует, как три Отелло, вместе взятых. Мой тебе совет — обойди стороной. Сторожит ее... в замочную скважину подглядывает. Накрыть хочет. Она сама в ужасе. Боится с мужиком заговорить. Ему невтерпеж найти того, с кем она спала в его отсутствие. Не ходи. Я видел его глаза. Клинический случай Ламброзо. Впрочем, есть выход. Позвони.
— Нет. Это не телефонный разговор.
— Что там тебе уж такого тайного эта пешка может рассказать? Есть у нее там любовник. Она и меня за счет института возила в Крым, якобы к партнерам по внедрению научных разработок, так называемых хоздоговоров. Катаются, кто в милости у ректора, по всему Союзу: от Тихого океана до Балтийского моря.