— Картошки начистили?
Гробовое молчание.
— Когда-нибудь кто-нибудь в этом доме будет что-нибудь делать без напоминания?
— Мы делаем, — почти в один голос ответили дети, — подмели в кухне и вынесли мусор.
Чем ответить на эту непосредственность? Улыбкой.
— Мама, соседка купила в «Детском мире» на Калиновского тетрадей в клеточку. Она сказала, что их может первого сентября и не быть, — вспомнила с тревогой младшая.
— Хорошо. Поужинаем и поедем. Магазин работает до восьми.
— Я ужинать не буду. Я ухожу, — сказала старшая, Оля.
— Может быть, ты привезешь тетрадей?
— Еще чего. Я и так опаздываю.
С картошкой не заводились. Поужинали в темпе, Августу она отнесла еду на табуретку к телевизору. На секунду он отвлекся.
— Вы в магазин? Купи армянской минеральной воды. Эту дуру послал (он так «окрестил» старшую дочь), так она купила «минскую».
Побежала со Светой, как на сдаче норм ГТО, к трамвайной остановке. В магазине, за последний год к этому привыкла, столпотворение. Такое ощущение, что если завтра и не конец света, то уж торговля обязательно прекратится, потому в душном, тесном отделе канцтоваров вьется змейка-очередь из согбенных женских спин. Повезло, выстояли, успели... Отоварились за пять минут до закрытия. Одну остановку шли пешком... невозможно было втиснуться в трамвай. Доехали. Только вышли из трамвая, как глазастая дочь увидела, что возле столовой общежития с улицы дают сгущенное молоко. Побежали, постояли в очереди и за молоком. Дома сюрприз. Поссорившись с другом, Оля заперлась в комнате, жалуется или выясняет отношения по телефону с подругой. Отец не любит, когда уносят аппарат из прихожей.
Август на кухне. У него короткий перекур перед программой «Время».
— На день рождения руководство подарит мне приемник ВЭФ последней модификации, — говорил он с намерением утешить жену.
— Лучше бы они тебе подарили трехкомнатную квартиру.
— Ты отлично знаешь наши законы. У нас на одного человека более шести метров.
— Что вы у себя в стандартах эти законы тридцатых годов не отмените?
— Это дело Верховного Совета. Оля по недоумию никуда не поступит, пусть выходит замуж и уходит. Я не намерен кормить нахлебников. Сегодня разыгрывали на работе товары.
— Какие?
— Туфли, стиральную машину, утюг, кофемолку.
— И что?
— Не повезло.
— Надо было левой рукой тянуть, — с опозданием посоветовала младшая дочь.
— Тебя не спросили. Когда родители обсуждают свои проблемы, не лезь, сиди как мышь под веником.
— Август, не срывай злость на ребенке.
— Надоели. Собери-ка что-нибудь в дорогу. У меня в одиннадцать поезд. Еду в командировку в Витебск.
— Почему ты раньше не предупредил? Позвонил бы на работу. Я бы поискала в магазинах колбасу.
— Это решалось в конце дня. Ты не видела «Литературку»?
— Ой, кажется, я ее оставила у себя в ординаторской.
— Когда ты избавишься от этой врожденной несобранности и расхлябанности?
— Если она врожденная, очевидно, никогда, — не обижаясь, ответила она.
— Уже какие-то узлы на ногах появляются. Может, лимфоузлы увеличиваются от этой радиации проклятой?
— Покажись специалисту. Оля, — обратилась Олеся к дочери, — выскочи в магазин, может, колбасу выбросили. Купи отцу на дорогу.
Оля — ноль внимания. Август подошел и резким движением нажал на рычаг, забрал телефон в прихожую.
— Мне должны звонить по работе. Хватит попусту болтать.
— Я не пойду. До закрытия магазина десять минут, — недовольно ответила Оля.
— У нас остались какие-нибудь деньги?
— Я их с собой не ношу. Они все в шкатулке, — ответила Олеся, доставая с антресолей старенький коричневый чемодан.
— Я возьму сотню.
— Возьми.
— Очевидно, надо подыскивать новое место. Когда баба руководит — это угнетает психику. Говорю нашей Серафиме: что изменится, если я опоздаю на один день, полдня, выеду завтра? Нет, уперлась. Вы ответственны, вы основной докладчик! По фазам Луны мне противопоказано сегодня выбираться в дорогу.
— Ты же выезжаешь за час до полуночи. Разве это играет существенную роль?
— Знала бы, что говоришь.