Он еще не распознал и половину ее натуры. Ошибался. Она тосковала по нему и ждала телефонного звонка весь день и вечер. Удивил Август. На него такое нападало раз в три года. Принес букет роз и бутылку шампанского.
— Цветы тебе. Вино на стол.
— Спасибо. Не ожидала. Неужели наступил день, когда все планеты выстроились в один ряд? — Олеся улыбнулась.
— Не дай бог. Будет, наоборот, катаклизм. Разве я раньше не приносил цветы? Мне повысили зарплату аж на двадцать пять рублей. Все. С командировками покончено. Перехожу в другой отдел. Упаду на тахту и буду полгода отлеживаться. Все. Пора переходить, как у нас шутят, из ИТР в ИТД.
— Не поняла?
— В категорию индивидуально-трудовой деятельности. Ну вот, опять нет минеральной воды, — он открыл холодильник, — заставляй ты их работать (он имел в виду дочерей). Хочу шампанского.
— У меня все готово, — она привычно засуетилась, — есть голубцы. Достоялась в очереди за окороком.
— Скажи, у нас вылечивают отложение солей? — на минуту он вернулся к своей любимой теме, выйдя из ванной в трусах и майке.
— Пока нет.
— Только кричали, что по медицине мы на первом месте в мире. Очковтиратели. Что-то на меня все навалилось: остеохондроз, пародонтоз, радикулит. Может, в санаторий поехать? Ведь подсунут путевку в третьеразрядный дом отдыха, и не пикнешь. Надо было раньше протестовать против этой системы. Двадцать лет мы с тобой прослужили — ни на машину, ни на хорошую мебель, ни на ковры, ни на дубленки не смогли заработать. Куда все уходит? Столько нефти, газа, леса, золота... Меня ненависть разъедает.
— Обида, наверное.
— Ненависть. Я зол. Здоровье к сорока пяти положил, в общественных столовках гастрит нажил. Для чего? Чтобы дети жили в социалистической пустыне?
Олеся только слушала.
— Теперь этот великий деятель создал кооперативы. С бухты-барахты. Без контроля, без системы налогов. Скупают бутерброды у нас в столовой, везут на проспект и продают за рубль. Бизнес бизнесом, но это грабеж средь бела дня. Мы сидим за столами с девяти до шести и не видим, что творится в городе. Такое ощущение, что никто не работает. Куда ни сунься, очередь. Слышала, из Мозыря выехали все евреи? Значит, республика облучена основательно. Все ведь скрывают. Если ты истинная власть, обеспечь народ чистой пищей без нитратов и радионуклидов. У нас на работе уже заболел один сальмонеллезом.
— Ваша фирма стандартов должна следить.
— Нет. Это дело эпидемстанций, но все развращены бездельем. Все!
Он счел, что разговор на животрепещущую тему исчерпан.
— Открой шампанское сама. У меня руки дрожат. Боюсь, половину пролью.
— Я не умею.
— Я буду подсказывать. Наклони бутылку. Да не в меня целься. В сторону. Открывай заглушку. Они, шаромыжники, гонят шампанское через сутки. Никаких стандартов. Настоящее шампанское должно годы лежать в подвалах, а у нас едва успевают мыть бутылки. Потом живот пучит полночи. Отклеивай фольгу. Осторожно. Пробку крутани и подай вверх. Видишь, начинает пробку выталкивать.
— Да.
— Я подставлю фужер.
— Боюсь.
— Я подставил, а ты сразу наливай.
Пробка взлетела пулею вверх и, отколов попутно кусочек старой люстры, упала в салат. Шампанское побежало через край фужера. Август быстро отпил, облизал руку, нагнулся и слизал пролитое вино с клеенки.
— Отлично. У нас на работе, помню, Семыкина так вот полбутылки пролила.
— Надеюсь, ты там с клеенки не слизывал.
— Во-первых, я далеко сидел. Во-вторых, там все мне завидуют.
— Что ж, выпьем за твой успех. После переаттестации обещали повысить зарплату и мне. Если бы не дочь, школа, я бы пошла на полторы ставки.
— Она уже выросла. Пускай учится самостоятельности.
Они с удовольствием опорожнили фужеры с вином. В дверь позвонили. Августа перекосило.
— Как закон, только сядешь к столу, соседка тут как тут. Нюхает она, что ли, стоя у двери, черт ее знает!
— Я открою.
— Открывай. От нее и в бомбоубежище не схоронишься, — вяло ответил Август.
На Лере было новое платье и новые замшевые — с базара — босоножки.
— Ой, извиняюсь, я невовремя. Приятного аппетита. — Она заглянула, чтобы поздороваться и с Августом. — Боже мой, шампанское!
— Проходи, присаживайся, — пригласила Олеся.
— Спасибо. Что бы я без вас делала. От бокала шампанского никогда не откажусь... сто лет его не пила. Я к тебе по делу. Мне босоножки немного жмут. Примерь. Отдам по той же цене, за шо и купила.