* слова песни «Белая кошка» Хелависа
Рассказывает Бликс Тру Аке
Сколько себя помню, мамушка все время ворчала. Мол, мы с отцом Найной обиженные, тащим сирых и убогих в дом. Только и разницы, что мои «найденыши» разговаривать не умеют. Знаю, не солидно девушке на выданье собирать по лесу подранков, но пройти мимо птицы со сломанным крылом или раненого зайчонка не могу. Да что там, я однажды кирика в дом привела! Ох, и ругалась мамушка! Вот и отец такой же. Ни разу такого не было, чтоб побывав в замке или на ярмарке, он никого не привел. Вдовы, сироты, старики, увечные... всех и не упомнишь! Вроде семья у нас небольшая - три человека. А за стол меньше десятка никогда не садилось.
Лесничий лорда должность почетная. И содержание у отца для наших мест большое. Только оно почти целиком на «гостей» уходит. С тех пор как мне четырнадцать исполнилось, мамушка каждый вечер отцу выговаривает, мол, кто дочку замуж возьмет, если папаша ее, каждого встречного-поперечного, судьбой обиженного в дом тащит, да еще и деньгами одаривает! Отец соглашался... и новых «гостей» приводил, а потом мамушке клялся, что уж это-то в последний раз.
Замуж мне не совсем и не хочется. Правда-правда. Дома все равно лучше. А вот платье хочется. Новое. И чтоб цветом, как зорька поутру. И чтоб на праздник в замок. А там чтоб торговец с флагом или страж, или целитель! Мамушка мне всегда говорила, что в розовом я необыкновенно хороша буду. Так хороша, что и лорд голову потеряет. Да на что мне лорд! Когда старый Ноак умер, понаехало их! Надутые, лица кривят, будто кислого объелись! Фу! Что молодые, что старые. Не понравился мне никто.
А как молодой лорд наследство принял, так сразу наш лес и продал. Новый хозяин ждать не стал, сразу своего лесничего прислал. Тот ходил, морщился, везде нос свой совал, а потом и говорит: «Даю вам три дня. И чтоб духу вашего тут не было!». Сказал, сел на свою щегольскую лошадь и уехал. Мамушка вместе с остальными женщинами в плач, детвора в рев, а отец только зубами скрипнул, да из сарая телегу потянул. Женщины, это страшилище увидали и еще громче завыли. Тут дед Ансей, как гаркнет: «Заткнитесь, дуры! Чем слезы лить пожитки собирайте. Этот три дня дал, да только раньше явится. Да погонит в чем стояли!». Так и вышло, на исходе второго дня явился. Со Стражами. Важные такие. Отец просил, чтоб до утра позволили остаться, куда, мол, с детьми в ночь ехать? Да и три дня, что на сборы дали, еще не кончились. Только его никто слушать не стал.
А я, дурочка, все никак поверить не могла. Что вот так нас из дома погонят. Надеялась, что это сон дурной. Сейчас глаза открою, и все будет по-прежнему. Если бы! Дорогой я сдерживалась, не хотела мамушку еще больше печалить, она и так не в себе была, а как на ночь устроились, разревелась.
Отец решил в Расвейн идти. Родичи у нас там. Остальные с нами пошли, а куда им деваться? Ребятню, что помладше, да Виру с малышом на телегах устроили, остальные рядом топали. Лошадки наши, хоть и старенькие, но бодренько так шли. Телеги тоже не часто ломались. Дождей не было. Дед Ансей сказки вечерами рассказывал, охотились. Мамушка, да и остальные, уже не вздыхали почти. Все планы строили, как придем, да как устроимся. Отец, правда, только головой качал, когда такие разговоры слышал. Так вот и шли, неделю. А потом дорога кончилась. Ну не в смысле совсем, а в ту сторону, куда нам нужно было.
На земле лорда Ноака разбойников не было. Старый лорд все их шайки повывел, а вот на Большой дороге по слухам чуть не под каждым кустом по арбалетчику засело. А мужчин у нас всего пятеро. Хотя какой из Мики мужик, смех один! Вот и побоялся отец по тракту идти. Не до осени же торгового обоза ждать? А тут дед Ансей про старую дорогу вспомнил, что до переправы через Анарйоку шла. Тут, правда, засомневались некоторые - когда это было!? Да может и не ходит по этому пути никто! Только дед твердо на своем стоял: «Дорога была такая, что четыре телеги вряд ехали! Да укатана так, что даже осенью не раскисала!». Только отец не из-за этого свернуть туда согласился. У фраги сроду разбойников не водилось! Так что хоть и плохая дорога, но зато в спину никто стрелять не станет.
Ну, вот и свернули мы. Первые два дня все было, как дед говорил. Широкая дорога, да. Заросла, конечно, но проехать свободно можно. Потом хуже стало, от дороги едва заметная колея осталась. Пришлось кусты рубить, деревья, поваленные убирать и колеса, застрявшие между корней, вытаскивать. На сказки вечером уже сил не оставалось, все замертво падали. Дней шесть мы так тащились.
По пути, правда, несколько раз чужие следы пересекали. Турво, сказал, что телеги тяжело груженые, кони справные, не чета нашим, да и людей много. Но мы все время в сторону уходили, потому как странно это было. Чего это такой большой отряд по лесу бродит? А не по торной дороге идет? Зря мы, конечно, это делали, да кто ж знал?