– У тебя в подъезде темно, – констатировал Вовка, кивнув на серые квадраты окон лестничной клетки пятиэтажного дома. – Женька тебя проводит.
– Не надо, я сама.
– Хочешь, я провожу? – вызвался Максик, но старший брат схватил его за куртку и потащил к капоту:
– Посвети мне. Кажется, свечи потекли, что ли…
Я понимал, что мне предоставлено право попрощаться по-взрослому, но я не знал, что сказать или сделать.
– Пойдем, а то замерзнешь, – я направился к подъездной двери. – Не бойся, я не буду напрашиваться в гости. Только доведу тебя до двери, чтобы быть спокойным.
Настя кивнула.
Ее квартира находилась на втором этаже. Мы поднялись, еще не успев придумать, что сказать друг другу.
– Я так боюсь, – Настя остановилась, не дойдя трех ступеней до конца пролета. – Что они скажут, когда меня увидят? Что я им скажу?
– Ничего не говори, – я вдруг вспомнил, как впервые встретился с Максиком в кафе. – Все равно ты забудешь все слова, какие сейчас подготовишь.
– Ты прав.
– Думай обо мне, и я буду с тобой, – шепнул я, склонился над Настей и поцеловал ее в губы. Мне почему-то казалось, что она обнимет меня или хотя бы прижмется, а она отстранилась и хихикнула:
– Почему ты делаешь это только сейчас? У нас в лесу было столько времени!
Я ужасно смутился – настолько, что почувствовал, как кровь прилила к лицу. Хорошо, что на лестнице было темно.
– В лесу не было атмосферы, – выдохнул я.
– Атмосферы… – и вот тут Настя обняла меня двумя руками и страстно впилась в мои губы. И я впервые за два месяца ощутил, что она старше меня. И не на формальные пять, а на много-много лет. Я был неопытным мальчишкой, а она – зрелой женщиной. И это ощущение пугало и одновременно дарило наслаждение.
Когда наш поцелуй закончился, я погладил ее по щеке, шепнул:
– Звони! – и стал спускаться по лестнице.
– Жень! – окликнула меня Настя, но я не обернулся. – Жень! Рюкзак!
Я забыл отдать ей чертов рюкзак! Возвращаться я боялся, потому что не хотел новых поцелуев, но притвориться, что я не слышал оклика, я не мог. Я развернулся и сделал пару шагов вверх по лестнице, но в это время щелкнул замок одной из квартир. Я мгновенно нырнул в темноту под лестницу.
– Наська! – услышал я женский возглас, и понял, что дверь открыла сестра.
Теперь возвращаться было точно нельзя, и я бесшумно побежал вниз.
– Ты чего с рюкзаком? – спросил Максик, когда я выскочил из подъезда.
– Она сказала, что он ей не нужен, – соврал я.
– Фетишист хренов! – хмыкнул брат, залезая на заднее сиденье. – Хоть поцеловались?
– Не твое дело!
– Значит, поцеловались, – резюмировал Вовка, садясь за руль. – Это хорошо.
Мне хотелось наподдать им обоим, чтобы не сплетничали, пока я провожал девушку!
Раз уж мы оказались в большом городе, Вовка предложил поохотиться. Вечер пятницы – самое благоприятное время для охоты. После рабочей недели люди ищут развлечений. Добыча разгуливает и в центре города, и на окраине, сбивается в стаи, что значительно упрощает задачу. К тому же алкоголь, к которому стремятся многие носители паразитов, притупляет реакцию, и тварь не может учуять опасность. Впрочем, алкоголь облегчал охоту не только нам, но и хищникам, которые высматривали пьяных, чтобы полакомиться душами. Мы колесили по улицам, пока не учуяли добычу – молодого и неокрепшего демона-богема, который поселился в теле такого же неокрепшего, как он сам, подростка. Он двигался по небольшой улочке, которая выходила на широкую и людную улицу с большим количеством транспорта, а потому брать добычу стоило здесь.
– Это вам с Максиком, я поищу кого-нибудь покрупнее, – Вовка обогнал парня, свернул во двор и притормозил возле стены, огораживающей мусорные баки. Таким образом, «Черик» и стена закрывали нас от случайных прохожих, и мы могли спокойно вооружиться: достали из тайника меч Максика и мой пистолет. Максик молча снял куртку, нацепил на спину ножны, застегнул ремни и снова оделся. Я же сунул свою «Анаконду» в карман пальто.
– Видели по дороге памятник мужику в кресле? – спросил Вовка, пока мы заканчивали приготовления к охоте.
Мы с братом кивнули.
– Встретимся возле него через три часа. Если замерзнете – звоните!
Максик закатил глаза. Проводив джип взглядом, я перевел его на брата:
– Я пойду дворами, а ты загоняй богема на меня.
– Я подам сигнал, – Максик затрусил в сторону улицы, чтобы преследовать добычу там.
Такому приему научил нас Вовка. Один из нас (чаще всего это был Максик) нападал на жертву или каким-то другим способом демонстрировал свои не очень добрые намерения, заставляя ее отступать туда, где поджидал я. Как правило, видя агрессивного дракона, паразит внутри человека начинал нервничать, заставляя своего хозяина совершать необдуманные и порой глупые поступки, из-за чего тот не замечал западни. А когда появлялся я, то тварь была настолько деморализована, что сдавалась почти без боя. Впрочем, иногда они все же сопротивлялись, и тогда мы с Максиком играли в злодея и спасителя, то есть я по условному сигналу бросался якобы на помощь жертве. Обрадованный такой неожиданной поддержке, паразит не сразу соображал, что количество драконов вокруг него увеличилось в два раза. Поэтому оказывался в одном из нас раньше, чем успевал понять свою ошибку.
Вот и сейчас я бегом бросился к противоположному концу дома, чтобы успеть перехватить богема, которого Максик должен был загнать во двор. К слову, в умении загонять добычу в западню брату не было равных. Он делал это с особым изяществом, всегда очень точно вычисляя слабые места противника. Если тот был трусом, Максик пугал его; если тот рад был новым знакомствам, особенно когда те с большой долей вероятности могли закончиться выпивкой на халяву, то Максик сразу намекал на попойку. Доверчивым он предлагал помощь, отзывчивых просил помочь ему, грубиянам хамил, честолюбцев брал на слабо – одним словом, он для каждого находил самый действенный способ заманивания в ловушку.
Однако в этот раз кто-то из нас дал маху: или я, или, что вероятней всего, Максик. Видимо, мы слишком завозились с подготовкой, потому что едва я достиг противоположного торца дома, как увидел Максика, который шел ускоренным шагом и жестом указал мне двигаться вперед. Видимо, у него поменялся план относительно жертвы, и я теперь должен был подыгрывать почти вслепую. Однако у меня возникли некоторые трудности с выполнением его приказа: следующий дом, что стоял вдоль по улице, изгибался внутрь двора буквой П, а значит мне нужно было обежать его. И я быстро справился бы с этим, не окажись на пути еще одной преграды – почти двухметрового забора, огораживающего какой-то элитный шестиэтажный дом. Преодолеть такую высоту для меня было плевым делом, но даже оно требовало времени. Я как мог быстро перебрался через забор, потом еще через один, потом мне пришлось обогнуть еще и магазинчик, и только тогда я оказался на улице, где Максик должен был остановить богема. Однако ни того, ни другого я там не увидел. Данное обстоятельство обескуражило меня. Я лихорадочно огляделся в надежде, что просто не заметил брата и его жертву, но нет, ошибки быть не могло: улица была пуста. Я остановился, лихорадочно соображая, как могли развернуться события и куда подевались два их участника. На выскобленном от снега тротуаре не осталось никаких следов, но я почему-то был уверен, что Максик не стал бы возвращаться. В конце концов, если первоначальный план провалился, то брат просто употребил бы богема сам. А я бы нашел себе новую жертву, как делал уже не раз. Однако как бы ни повернулась ситуация, оба ее участника должны были сейчас находиться в поле моего зрения. Даже если бы один улепетывал со всех ног. Правда, до шумной улицы оставался всего один дом – каких-то пятьдесят, максимум шестьдесят метров. Что если богем раскусил замысел моего брата и побежал в тот самый момент, когда я скрылся во дворе? Самая верная тактика для жертвы – выйти на людное место, где охотник не посмеет напасть открыто.
Я добежал до угла и, перейдя на спокойный шаг, вышел на тротуар: мне, как партнеру на подхвате, не стоило привлекать внимание резкими движениями. Оглядевшись, я сразу увидел брата, и компания, которая его окружала, мне сразу не понравилась.