– Это оскорбление представителя власти, – подскочив к Феде, отчеканил коротышка металлическим голосом. – Просьба пройти со мной в участок.
– Простите его, он не в себе, – взмолилась я. – Вы такой сильный, такой смелый, пожалуйста, будьте снисходительны к маленькому недотепе!
Кто-то в очереди рассмеялся, а кто-то обругал нас за то, что мы всех задерживаем. Утащив в укромный угол, я долго уламывала оскорбленное правосудие, а Федя тем временем глупо улыбался в пространство и раскачивался на ногах.
– Спасибо-спасибо, простите-простите, – сказала я, выставляя Федю на улицу, где дождь успел набрать силу.
– Передавай привет дружественному нам Китаю! – радостно гаркнул Федя, и нам пришлось бежать.
Когда мы остановились, я тяжело дышала, а моя юбка была вся забрызгана грязью.
– Это отвратительно! – закричала я. – Ты напился как… как… сильно напился. Думаешь, мне нравится такое свидание?
– Но я не пью, – удивился Федя. – Я бросил.
– Все! С меня хватит! Я иду домой!
– Но я не пьян, – повторил Федя.
– Да ты еле на ногах держишься!
– Еще как держусь! Я даже могу попрыгать! Я даже могу…
Я проследила за его взглядом и закричала:
– Нет! Нет!
Но он уже перемахнул ограждение и пополз по постаменту вверх, цепляясь за выступы с обезьяньей ловкостью… и вот он оседлал статую любимца детей, страстно обхватив ее ногами.
– О господи! Слень с Лезина! То есть слезь с Ленина! Тебе костей не собрать, если ты оттуда рухнешь!
Федя идиотски рассмеялся.
– Видишь, как я умею? Мама меня сюда часто водила…и сматывалась… а чем еще мне тут три часа было заниматься? Ленин-дедушка, – Федя нежно прижался щекой к щеке статуи. – Как же много ты для нас сделал…
– Спускайся вниз! Тут уже народ собрался! Тебя фоткают на мобильники!
– Народ? Народ! Товарищи! Землю крестьянам! Фабрики рабочим!
Кто-то в толпе со смехом посетовал на весеннее обострение. Реакция Феди была моментальной:
– Это засланник мирового империализма! Его не слушайте! Меня слушайте! Задачи партии: немедленный съезд партии! перемена программы партии! перемена названия партии! Голосуем, товарищи!
– Он с тобой? – спросил меня лысый мужичонка в толстовке, тыкая мне в лицо своим мобильником.
– Я не знаю этого человека!
– Да кто же не знает вождя мирового пролетариата! – возмутился Федя. – Пролетариата было вот сколько… – он развел руками, пытаясь показать, как много было пролетариата, но едва не упал и снова вцепился в статую. – А он всех их объединил, воедино созвал и единою черною волей сковал в Мордоре, где… хотя о чем это я? Ленин был добрым! Он лампочку Ильича изобрел!
Толпа гоготала. Кажется, я единственная переживала, что он упадет и сломает себе шею. Вздохнув, я отошла вызвать пожарных. Ожидая их прибытия, я тоскливо поджимала озябшие пальцы в промокших туфлях. Народ потихоньку рассосался. Федя наконец утомился и повис на статуе, покряхтывая от напряжения. Дождь усилился. У меня зуб на зуб не попадал. Я не заслужила всего этого. Чего уж там, даже Ленин не заслужил. Спустя полчаса приехали пожарные и начали смеяться над Федей, а я потихоньку сбежала.
Дома я налила себе горячую грелку и легла на кровать вниз лицом, чувствуя, как внутри все дрожит после пережитых волнений. Можно предположить, что я заснула, если основываться на том, что меня разбудили. В дверь стучали настойчиво и часто, но главное – зачем, ведь есть же звонок?
– Кто там?
– Открывай, подлюга.
Наверное, уже можно было догадаться, что пришли ко мне не с лучшими намерениями, тем не менее дверь я открыла, окончательно убеждаясь в наличии у себя синдрома жертвы. За дверью меня ожидала маленькая (наверное, до звонка она просто не дотянулась) старушка, похожая на крыску – вся серенькая, одежда тусклая, носик остренький.
– Здравствуйте. Вы по какому вопросу?
– Все ты, мерзавка, знаешь, – проворчала бабулька, решительно продвигаясь в мою квартиру.
Неспешно оглядевшись, она достала из своей тряпичной сумки потрепанный цветастый зонтик. Я наблюдала за ее действиями с некоторой настороженностью – так сидящий посреди дороги голубь смотрит на приближающийся автобус.
– Если полиция вас не карает, придется мне самой, старой, браться. При коммунизме таких скверных девок не было… развелись, поганки, при новой власти!