На двери появился свет, но не серебристый, как свет Луны, а зеленоватый, как от светильников Всадников, и от этого света протянулись две световые дорожки, одна к кровати, возле которой стоял Херрел, а другая к моим ногам.
Я снова увидела смешение человека и зверя, на этот раз потому, что в нем закипал гнев. Херрел набросил на плечи накидку и пошел к двери. Но, положив руку на запор, он остановился и взглянул на меня.
Может быть, это и к лучшему… Да, к лучшему. Только, - теперь он говорил мне, а не сам себе, - они должны увидеть, что ты испугана. Ты можешь кричать?
Я не могла понять, что он задумал, но доверилась ему, собрала все свое мужество и закричала, сама удивляясь тому, какую ноту ужаса мне удалось вложить в этот крик.
Тишина в здании царила недолго. Херрел распахнул дверь, а потом снова отскочил назад ко мне. Его руки обняли меня, словно он утешал меня, и прошептал мне на ухо, что я и дальше должна разыгрывать испуг.
Послышался вопросительный голос и торопливые шаги, потом к нам приблизился свет лампы. Предводитель Всадников Хирон стоял в дверях и смотрел на нас. До сих пор я видела его только издали. У него был вид человека, требующего удовлетворительного объяснения.
- Что здесь произошло?
- Я проснулась от того, что стало жарко. Мне захотелось открыть окно… - Я подняла руку и неуверенно провела ею по лбу, словно почувствовала себя совсем ослабевшей. - Потом обернулась и увидела огромного зверя…
На мгновение воцарилась тишина. Херрел нарушил ее.
- Посмотри сюда, - это прозвучало как приказ, а не как просьба. Он указал на мех у моих ног, по которому тянулась зеленая линия - уже побледневшая, но все еще различимая.
Хирон посмотрел, потом перевел взгляд на Херрела.
- Ты требуешь права меча?
- Против кого, Хирон? У меня нет никаких доказательств.
- Это правда, и лучше не надо никого искать - особенно сейчас.
- Я никого не вызываю на поединок, - холодно ответил Херрел.
Хирон кивнул, но я почувствовала, что ему было противно, словно это была неприятность, которую он принял к сведению только из чувства долга.
- Ни это, ни что-либо еще не должно повториться, - продолжил Херрел. - Нет большего преступления, чем посягать на чужую избранницу. Разве мы все не клялись на оружии?
Хирон снова кивнул.
- Больше не будет ничего подобного.
Когда мы снова остались одни, я посмотрела на Херрела.
- Что это за колдовство было направлено против нас сегодня?
Но он не ответил на мой вопрос, а только изучающе посмотрел на меня и спросил:
- Ты увидела зверя и человека, но все же не побежала от него?
- Я видела зверя и человека, а человека я не боялась. А теперь скажи мне, что же все-таки произошло, потому что это, очевидно, было сделано со злым умыслом.
- Колдовство было направлено на то, чтобы сделать меня отвратительным в твоих глазах и, может быть, на то, чтобы ты оставила меня и побежала к другому, который ждал тебя. Скажи мне, почему ты пошла к окну?
- Потому что… потому что мне было приказано, - да, это было именно так. Мне во сне приказали, чтобы я сделала так. Это Хальзе?
- Вероятно. Но есть и другие… Я уже говорил тебе, что никто не верил в то, что какая-то из девушек выберет мою накидку. И то, что я добился этого, принизило их в их собственных глазах. И они с удовольствием посмотрели бы, как я потерпел неудачу. Они хотели отнять тебя у меня, напугав изменением моего тела.
Изменением тела… Ты носишь человеческое тело только потому, что тебе это нужно?
Он ответил мне не сразу, подошел к окну и выглянул наружу, в ночь, залитую лунным светом.
- Ты боишься того, что узнала обо мне?
- Я не знаю. В первое мгновение я испугалась, но для моего второго зрения ты, очевидно, навсегда останешься человеком.
Он снова повернулся ко мне, но лицо его было в тени.
- Я клянусь тебе на оружии, Джиллан, что никогда по собственной воле не буду пугать и ужасать тебя.
На следующее утро мы выехали из опорного пункта Всадников и на этот раз с нами было больше вьючных лошадей, потому что возвращения назад не было. Мы приближались к Вратам в их исчезнувшую страну, поднимались в горы все выше и выше, дул холодный ветер, хотя снега не было. Херрел ехал слева от меня, не говоря ничего. Изредка он поднимал голову и ноздри его расширялись, словно он чуял опасность в воздухе. Осторожно оглянувшись, я увидела, что остальные Всадники делали то же самое, и только девушки все еще были околдованы своим восхищением. На Всадниках были серебристые шлемы и нашлемным гербом Херрела была великолепно сделанная фигурка в виде присевшей и готовой к прыжку горной кошки. Гербом мужчины, ехавшего рядом с Кильдас, была птица - может быть, орел - с распростертыми крыльями, словно вот-вот готовая взмыть в воздух. А за ним ехал человек, на шлеме которого была фигурка медведя, очень злобного красно-коричневого обитателя горных лесов, которого охотники боялись больше, чем всех остальных диких зверей.