Моего сводного брата в долинах не любили за его вздорный и мстительный нрав. Еще с первой нашей встречи мне померещилось в нем что-то от быка, и я не ошибся. Он презирал и не считал за людей всех, кто был ниже его по положению, считая, что они созданы, только чтоб служить ему. А такое редко кому может понравиться.
Но, с другой стороны, Хлимер был сильным и опытным бойцом. Длинные руки и высокий рост давали ему такое серьезное преимущество, что я бы не хотел встретиться с ним на поединке.
Он все время старался показать мне, какой властью и авторитетом пользуется в вашем доме. Я же решил пока ни с кем особо не сближаться, боясь наделать ошибок. Слишком долго я был вдали от общества, чтобы хорошо понимать людей и уметь располагать их к себе. Так сложилось, что в замке моего отца я был одинок. Я не искал пока себе ни врагов, ни друзей, и это меня вполне устраивало.
Я часто задумываюсь, как сложилась бы моя жизнь здесь, если бы не началась война. Когда Яго вернулся из Иткрипта, куда он отвозил мои подарки, он отозвал меня в сторону и подал маленький сверток. В нем оказался вышитый мешочек и маленький, с ладонь, портрет моей невесты. Яго объяснил, что это шлет мне леди Джойсан и просит прислать ей мой портрет.
Я поблагодарил своего воспитателя и, как только он отошел, вытащил портрет. Трудно сказать, что ожидал я увидеть. Может, надеялся, что леди Джойсан не слишком красива и потому будет снисходительна к моей внешности.
С портрета на меня смотрела девушка, которую трудно было бы назвать некрасивой. Тонкое правильное лицо и огромные глаза светлого, голубовато-зеленого оттенка. А возможно, художник просто не сумел передать их изменчивый цвет.
Я сразу почувствовал, что тот, кто рисовал портрет, вовсе не стремился приукрасить ее. Именно такой она и была в жизни. Не строгая красавица, но лицо благородное, необычное и сразу запоминающееся. Волосы темные, как и у меня, каштановые с теплым отливом в золото, как у осенних листьев. От висков к подбородку лицо резко сужалось и казалось почти треугольным. Девушка смотрела на меня без улыбки, с каким-то необычным вниманием и, кажется, вопросом.
Такой увидел я впервые леди Джойсан. Так стоял я и рассматривал портрет, все яснее осознавая, что эта девушка — действительно, моя судьба. Счастливая или нет, я не знаю, но чувствовал, что с ней и только с ней связана моя жизнь. Это было такое острое чувство неотвратимости, что на секунду я даже ощутил к ней неприязнь. И тут же, устыдившись этого, спрятал портрет обратно в мешочек. Сейчас было не время и не место думать об этом.
Яго сказал, что она просила прислать ей мой портрет, но, к великому сожалению, я ничем не мог ответить. У меня не было знакомых художников, а найти их сейчас было бы очень трудно. Каждый день нес новые заботы, тревоги и опасности, и я пока постарался выкинуть все это из головы. Но с портретом я теперь не расставался. Часто доставал я мешочек, вышитый ее руками, но на лицо смотреть больше не решался. Мне казалось, что глаза ее чего-то от меня ждут, чего-то просят. И я боялся наделать глупостей.
По договору Джойсан должна была переехать в Ульмсдейл в конце этого года, но обстановка была такой неясной и тревожной, что отец решил со свадьбой повременить. А следующий год я уже сражался на юге, хотя назвать происходящее сражением было бы трудно. Жизнь в лесу научила меня быть хорошим разведчиком, и это сейчас очень пригодилось. Я выслеживал противника, узнавал, по каким дорогам он собирается идти, и устраивал засады, а главное, привозил командованию необходимую информацию.
Первые удары врага, сразу захватившего побережье и разрушавшего своими железными чудищами одну крепость за другой, наконец заставили лордов объединиться, хотя понимание для многих пришло слишком поздно. Три могущественных лорда были разбиты прежде, чем смогли организовать сопротивление. Враги наши были гораздо лучше нас вооружены и прекрасно умели использовать наши слабости и ошибки.
Три оставшиеся лорда сумели вовремя отступить и собрать объединенный совет. Под их знамена приходили отряды из отдаленных крепостей, и собралась немалая объединенная армия Хай-Халлака. Но теперь нам пришлось переходить на тактику партизанской войны. Внезапные удары небольшими отрядами и мгновенное отступление помогали нам выматывать противника и беречь наших людей.