Леди нервно передернула плечами и провела языком по губам.
— Это потребует огромного напряжения.
— И ты боишься, что у тебя ничего не получится?
— Не в этом дело! — отмахнулась она. — Просто придется объединиться нам всем троим и, кроме того, найти еще жизненные силы на стороне.
Он пожал плечами.
— Глупо, что мы отпустили сторонников старого лорда. Они так и кипели ненавистью, а это сила, которую мы могли бы использовать. Хотя бы этот Яго…
— Но этот калека угрожал мне! — взорвался Хлимер. — Словно старик и горбун мог и вправду сражаться со мной!
— Сейчас наверняка нет, — спокойно ответил Роджер, — но если бы ты столкнулся с ним лет на десять раньше… Боюсь, что тогда я не имел бы удовольствия беседовать с тобой сейчас. Но, во всяком случае, ушли не все, и мы вполне можем использовать жизненную силу оставшихся. Если мы договоримся и решим…
— Мы решим! — неожиданно выкрикнула Лизана. — Ты хочешь сказать — ты решишь, а нам останется только подчиниться!
Все ее напускное безразличие исчезло. Она вскочила с горящими гневом глазами, и мне даже показалось, что она несколько не в себе.
Роджер смотрел на нее удивленно и настороженно.
— Спокойно, радость моя, спокойно. Для нашей работы сейчас нужны не эмоции, а осторожность и благоразумие.
Лизана ногой отшвырнула стул и резко прошлась по комнате.
— Не пытайся учить меня, Роджер! Распоряжайся своими хвалеными силами и не суй нос в наши дела.
— Не беспокойся, Роджер, — сказала леди Тефана, — я хорошо владею этими силами и, конечно, буду осторожна. Но если мы решили действовать так, то нужно хорошо подготовиться, и лучше это не откладывать, — она поднялась с кресла, и Хлимер тут же предложил ей руку. Мне показалось, что он просто боится остаться без нее с Роджером. Лизана последовала за ними, и Роджер остался в комнате один.
Я давно уже сжимал рукоятку меча. То, что я слышал здесь, было ужасно, но зато я начал кое-что понимать. Я понял, что эти трое давно связаны с Темными силами, а из намеков Роджера мне стало ясно, что леди Тефана заклинаниями подчинила себе волю моего отца, и только в конце жизни он смог немного освободиться от этого наваждения. Теперь я гораздо лучше понимал его, словно рухнули все разделявшие нас барьеры. К сожалению, для него это уже не имело значения.
Понял я и то, что эти трое захватили Ульм и теперь хотят защищать его с помощью Темных сил. Я любил Ульмсдейл и меньше всего хотел бы видеть его в руках врагов. Что же для меня лучше — Ульм, который спасут Темные силы и в котором лордом станет Роджер, или Ульм, захваченный ализонцами и, значит, все равно потерянный для меня? Так я раздумывал, наблюдая, как Роджер шагает по комнате, и не мог ни на что решиться.
Кроме всего прочего, я не очень понимал, что именно они собираются делать. Хоть я и был сыном своей матери, но никаких талантов ее рода, похоже, не унаследовал. Я знал только одного человека, который мог бы мне все объяснить. Только он мог посоветовать мне, позволить ли им спасать Ульм с помощью Темных сил или наоборот, приложить все силы, чтобы их остановить. Что страшнее для Ульмсдейла — Темные силы или армия ализонцев? Сам я не мог решить этого. Только Ривал, всю жизнь пытавшийся разобраться в знаниях Древних, мог мне помочь.
Теперь мое присутствие в замке стало бесполезно, и я пустился в обратный путь. Пробираясь по подземному ходу, я вспомнил, как они говорили о Яго. Наверняка Хлимер, этот тупой бык, вызвал его на бой. Старика, калеку… Что ж, я и это припомню ему, когда придет время нам вернуться.
Уже глубокой ночью добрался я до выхода и остановился у плиты с грифоном. Все тело у меня было разбито, и сильно болела рана на голове. Кроме всего, я был отчаянно голоден и измучен, однако не мог позволить себе даже передохнуть. Я помнил, что они решили действовать немедленно, а значит, и мне нельзя терять ни минуты. Чем скорее я расскажу все Ривалу, тем лучше и для меня, и для всего Ульмсдейла. А для пешего, усталого и голодного человека путь до Ривала был и не близкий и не легкий.
Небо начало светлеть, когда я перевалил через горы и вышел на знакомую тропу. По ней обычно проходили охотники или торговцы, промышлявшие в пустыне.
Заслышав топот копыт на тропе, я поспешно спрятался в кусты, так как не хотел, чтобы хоть кто-то знал, что я остался жив и вернулся. А любой, увидев меня и узнав, стал бы, конечно, болтать в долине.
Но рассмотрев поближе человека, ехавшего по тропинке, я немного успокоился. Он не был похож ни на крестьянина, ни на торговца, ни на воина, ехал спокойно и неторопливо, ведя в поводу запасную лошадь.