Выбрать главу

Потом дознаватель услышал отдаленный стук захлопнувшейся двери. Да, нищие были здесь. Семеркет гадал — увидели ли их меджай. Несколько минут спустя дверь гробницы снова открылась… Свет факелов хлынул в долину, засиял внутри помещений в скале.

Семеркет прокрался вперед, чтобы лучше видеть, сам поражаясь своей храбрости.

Нищие сбились у входа в гробницу, к их плечам уже были пристегнуты корзины с сокровищами. Всеми руководил писец Неферхотеп: Семеркет слышал его скулящий голос, хотя не мог разобрать отдельные слова сквозь стук дождя. Бродяги потащились к руслу, на север.

Они уже уходят! Семеркет дико огляделся по сторонам, ища взглядом меджаев. Пора атаковать! Почему они медлят?

На другой стороне русла, ясно различимая в свете факелов, возникла группа меджаев — они появились у дальнего конца гробницы, неся корзины с сокровищами. У Семеркета упало сердце. Как он и ожидал, некоторые наемники вступили в соглашение с заговорщиками.

Семеркет ощупью стал пробираться туда, где в последний раз видел Ментмоса. Не обращая внимания на сыплющиеся из-под ног камешки, он вскарабкался на утес по склону, ведущему к выступу скалы. Полоска молнии вдали пропорола небо и позволила ему заметить сотника — тот сидел на выступе и спал.

Кровь Семеркета забурлила от внезапного приступа ярости. Будь он проклят! Сотник дал нищим уйти, да еще в сопровождении своих же людей!

Чиновник преодолел последние несколько локтей до уступа, на котором дремал командир.

— Ментмос! — прошипел он.

Потянувшись, он тронул нубийца за плечо. Даже это прикосновение не разбудило Ментмоса. Семеркет снова толкнул его, и сотник просто осел на бок, чуть не свалившись с утеса. Дознаватель потянулся, чтобы его подхватить, а когда отнял руку, она была в чем-то липком. Железистый запах сказал чиновнику все — сотник был мертв, его ударили сзади.

Не успел Семеркет осознать чудовищность случившегося, как в темноте за его спиной прозвучал аристократический четкий голос.

— Невероятно, — сказал Накхт. — Ты просто какой-то бог или демон, которого невозможно убить!

Семеркет тут же попытался прыгнуть с утеса, но его остановил меч соперника, уткнувшийся ему в горло.

— Не так быстро, Кетти. Боюсь, сокровища следует доставить туда, куда планировалось, и мы не можем позволить, чтобы ты снова все испортил.

Семеркет посмотрел вниз; даже в темноте он увидел кровь на клинке. Это Накхт убил Ментмоса.

— Найя всегда говорила, что у тебя редкий талант выживать, — заметил Накхт с глумливой полуулыбкой. — Поскольку я имел счастье видеть тебя только пьяным, я никогда особенно ей не верил.

Нажим на горло чиновника слегка уменьшился, когда Накхт крикнул тем, кто был на другой стороне русла:

— Я его взял!

Молния снова осветила долину.

— Тебе не сойдет это с рук, Накхт.

Смех аристократа разнесся по ущелью.

— А еще Найя сказала, что ты не такой уж мудрец, когда дело доходит до разговоров. И в этом она тоже была права.

— Нам известны имена заговорщиков — казначей Пайри, смотритель конюшен Панхай, библиотекари Мессуи и Мааджи, Кенамун — все пятьдесят человек.

Семеркет услышал, как острие меча Накхта ударилось о землю, как будто у мужа Найи внезапно ослабли руки.

— Ну и что с того, что вам известны имена?! — попытка Кнехта рявкнуть удалась бы, если бы не легкая дрожь в голосе. — К завтрашнему дню Рамзес будет мертв, а державой станет править новый фараон.

— Может, у державы и будет новый фараон, но я могу сказать, что это — не Пентаура.

— Ах, как ты в этом уверен…

— Да, уверен. Наследник прячется далеко от храма Диамет, и он и безопасности. Вы никогда его не найдете.

Семеркет не мог видеть выражение лица Накхта. Но он услышал крик ярости и увидел блеск опускающегося клинка.

Дознаватель немедленно откатился в сторону, и меч ударился о камень там, где он только что стоял. Не ожидая нового замаха, чиновник ринулся вперед, перелетел вслепую через каменный выступ и упал в темноту.

Он пролетел не больше локтя, прежде чем ударился о покатый склон. Толстое покрывало жидкой глины обволакивало теперь утесы, и Семеркет кубарем покатился в долину, все быстрей и быстрей. Он пытался хвататься за все валуны по дороге, но и они тоже оказались скользкими от грязи. Склон обрывался на некотором расстоянии от русла бывшей реки, нависнув над ним.

Семеркет приземлился в воде. По жжению на лбу он понял, что рана его снова открылась. Удивительно, но это было единственным серьезным ранением.