Грохот в голове Семеркета стал слишком сильным, и слова служанки потонули во внезапном реве в его ушах. Он снова потерял сознание.
* * *Когда Семеркет снова очнулся, был полдень. Брат сидел рядом с ним на полу, скрестив ноги, одетый в траурные серые одежды. Ненри казался каким угодно, только не горюющим, и энергично беседовал с двумя писцами, которые быстро записывали, пока он говорил.
Когда Ненри увидел, что брат очнулся, он жестом отпустил писцов, и те, кланяясь, попятились из комнаты.
— С возвращением, Семеркет, — сказал старший брат.
— Кто сейчас фараон? — спросил дознаватель.
Вопрос показался Ненри странным, он заморгал.
— Конечно, Рамзес III.
Семеркет вздрогнул. Ему что, приснился разговор с девушкой?
— Но твоя служанка сказала… По крайней мере, я думал, что она сказала…
— Он был ранен, Кетти. Но фараон все еще жив — и, между прочим, справлялся о тебе.
Ненри не смог удержаться от самодовольной ухмылки.
— Обо мне?
— Ты герой! Самый черный заговор в истории державы потерпел наудачу благодаря тебе.
Семеркет отмахнулся от слов брата.
— Тийя и Пентаура?
— Они под судом… Хотя Пентаура пытается всех убедить, что весь заговор был идеей только его матери. Но его это не спасет. Рамзес разъярен, как лев.
— А остальные… Пасер? Паверо? Ирой?
— Все они в тюрьме храма Диамет и ожидают суда — вместе с теми, чьи имена были в найденном тобой списке, — почти со всеми. В храме содержатся и их семьи. Вчера и сегодня воины являлись в их имения и забирали их семьи и слуг, которых тоже будут судить. Больше тысячи мужчин и женщин, скажу я тебе. И все они заперты в храме Амона.
Образ Найи вегал перед мысленным взором Семеркета. Она была среди этой тысячи и, вероятно, не помнила себя от ужаса.
— Ненри, ты должен мне помочь, — дознаватель попытался сесть, и снова все поплыло у него перед глазами. — Я должен как-то вытащить оттуда Найю…
— Ляг, Кетти. Хотя я не могу добиться, чтобы ее освободили, я позаботился, чтобы ее с ребенком поместили отдельно и чтобы храмовые повара готовили ей еду. Она будет питаться не хуже жрицы — а это значит, лучше, чем фараон.
Семеркет с облегченным вздохом снова лег. Потом опять встревожено посмотрел на брата.
— А с какой стати ты можешь отдавать такие приказы? Ты просто пытаешься меня успокоить?..
Он не договорил, увидев странное выражение удивленной радости на лице старшего брата.
— Кетти, — сказал Ненри, сглотнув. — Самая невероятная часть новостей — это я.
Чиновник молча уставился на него. Он никогда еще не видел своего брата таким восторженным.
— Ну?
Ненри сделал судорожный вдох:
— Вчера министр объявил меня новым градоправителем Восточных Фив.
Семеркет решил, что у него снова начались галлюцинации, и улегся поудобнее, чтобы подождать, пока спазм в мозгу пройдет. Но когда он вновь открыл глаза, брат все еще сидел с тем же самым удивленным выражением лица.
— А я и не знал, что у тебя есть еще один сын, которого можно продать, Ненри.
Старший не начал, как обычно, возмущенно протестовать, а лицо его не задергалось в обычных тиках и гримасах.
— Мой сын сейчас играет в моем саду, Кетти, — со спокойным достоинством сказал он. — Его усыновление Ироем аннулировано. Я стал градоправителем благодаря моей «чрезвычайной храбрости» при подавления мятежа. Как бы то ни было, я был писцом Пасера и знаю, как управлять городом Мое назначение всем показалось разумным.
— И, как я слышал, ты вдовец.
— Д-да… — проговорил Ненри, и Семеркет с облегчением увидел, как лицо брата снова задергалось в обычных гримасах. — Меритра, э-э… С ней произошло несчастье в подвале. Ужасное. Повсюду была кровь. Бедняжка…
— Кеея сказана, что в деле замешан нож.
— Да. Слуги были единственными свидетелями ее… неловкости.
Ненри не смог больше выдержать взгляда брата и взвыл:
— Ее бы все равно приговорили к смерти, Кетти! За сговор с дядей и царицей! А так я, по крайней мере, избавлен от скандала сразу же после вступления в должность.
— Я понимаю, Ненри.
И брат впрямь увидел понимание в черных глубинах глаз Семеркета, даже одобрение. После этого Ненри охотно рассказал брату о ночи, проведенной в храме Диамет. В ночь дождей, сказал он, Пасер и Ирой явились в храм и заменили всех стражников у ворот верными им людьми.
— К счастью, — сказал новый градоправитель, — появился я — с Самом и армией нищих. Я вернулся в казармы, чтобы поднять воинов против заговорщиков, но когда увидел там… Он содрогнулся при одном воспоминании.