Делатель Калек потянулся к жаровне и зажал между большим и указательным пальцами светящийся уголек. Он быстро вставил уголек в зияющую глазницу, потом повторил ту же самую процедуру со второй. Раздалось шипение, до Семеркета донеся запах горящей плоти, и кровотечение прекратилось — как и крики. Последняя судорога — и человек потерял сознание.
Делатель Калек, перевязывая голову человека, заговорил удивительно высоким и приятным голосом:
— Дайте ему на ночь немного опиумной пасты — и так в течение трех дней. Никакой твердой пищи, только бульон. Если не начнется лихорадка, он выживет.
Делатель Калек тщательно вытер с себя высыхающую кровь.
Семеркет не видел, к кому именно обратился лекарь-отступник, но тихий голос ответил из полумрака:
— Пошлите его к Царю Нищих Севера, если выживет. Царь должен знать самое страшное, что ожидает шпионов, которых он еще пошлет в мое царство.
— Да, господин, — ответил Делатель Калек сладким от удовольствия голосом. Он был человеком, который наслаждался своей работой.
Другой голос окрикнул громче:
— Сам!
Гигант, что провел Семеркета через залы, сунул голову в комнату.
— Господин?
— Теперь займемся другими делами.
Семеркет был так заворожен зрелищем, что не осознал, когда Сам вернулся в переднюю и встал за его спиной, обнажив драконьи зубы в натянутой улыбке.
— Осторожней, — сказал гигант. — Бедняга, который там лежит, был виновен в том, что слишком много видел. — Он с притворной печалью покачал головой. — Но больше шпион не увидит ничего.
Сам сердечно рассмеялся, как будто они с Семеркетом были друзьями.
Чиновник последовал за ним в другую комнату. Железистый запах свежей крови пропитал здесь воздух, и, казалось, тут было слишком тепло. Внезапное движение в полутьме привлекло внимание Семеркета. То был баран, украденный из священного стада Амона в Карнаке. Его расчесанная белая шерсть спадала до полу мягкими волнистыми завитками, закрученные рога были густо позолочены. Баран был запряжен в миниатюрную колесницу из инкрустированного цитрусового дерева.
— Итак, меня навестил Семеркет? — раздался из этой колесницы глубокий голос.
— Да, это я, ваше величество.
— Но ты же был в Вавилоне, Трое или каком-то другом забытом богами месте, разве не так?
— Простите, ваше величество, но вы всегда точно знаете, где я… Как знаете и обо всем в Фивах.
В комнате раздался низкий смех, и Семеркет, заглянув в колесницу, встретился со сверкающими свирепыми глазами Царя Нищих. На шее его висели тяжелые золотые и серебряные цепи, на голове была помятая золотая корона. Несмотря на свои царские украшения, он был всего лишь безногим торсом с парой мускулистых рук: его ноги давным-давно отрезал другой Делатель Калек, еще до того, как он стал царем. Баран и колесница служили теперь ему ногами.
— Значит, расследуешь очередное преступление?
— Да, ваше величество.
— Оно имеет отношение к убитой жрице?
Семеркет, скрыв удивление, негромко спросил:
— Что вы можете мне об этом рассказать?
Царь Нищих хлестнул вожжами по бокам барана и повел колесницу через комнату.
— Мы не имеем к этому отношения, если ты это имеешь в виду. У меня достаточно проблем без убийства старых женщин. Ах, Семеркет, сколько лет прошло с тех пор, как мы говорили в последний раз, и сколько с тех пор изменилось! На юге настали тяжелые времена. Наша империя с годами ослабела, нынче богатеет только север.
— Фивы кажутся достаточно процветающими.
— Только не в глазах нищего. Когда великие южные семьи испытывают нужду, милостыни подают все меньше, взятки скудеют.
Он продолжал горько жаловаться на своего сотоварища, Царя Нищих северной столицы, еще более богатого и могущественного монарха, чем он сам, который каким-то образом вырвал контроль над изобильным притоком чужестранных денег и добра, текущим из-за Великого Моря.
— Он знает наши самые слабые места, — сказал Царь Нищих, — поскольку посылает сюда своих агентов и шпионов. Один из них вчера был перехвачен в Фивах — вот этот человек, что лежит на столе, — взгляд Царя Нищих был почти дружелюбным, когда он изучал еле дышащую жертву. — Но его наказали так, что он уже никогда больше не сможет за нами шпионить. А поскольку мы милосердны, его отошлют обратно на север в знак предупреждения… Если он выживет. — Царь Нищих остановил у ног Семеркета свою миниатюрную колесницу. — Но все это наши проблемы. Почему ты пришел сюда сегодня, спустя столько лет? Что тебе от нас нужно?