— Это, наверно, заклинание такое, — все так же громогласно прошептала грифонша.
Коркоран понял, что этих двоих ему не перекричать.
— Ну, пожалуй, об университете пока довольно, — сказал он. — Давайте поговорим о вас. Пусть каждый из вас по очереди расскажет о себе своим коллегам. Как ваше имя, кто ваши родители, что заставило вас приехать сюда учиться. А все остальные пускай слушают, и слушают молча! Давайте, пожалуй, начнем с вас, — Коркоран указал на высокого и широкоплечего, довольно бедно одетого молодого человека, сидевшего по другую сторону от грифонши. — Нет-нет, вставать не обязательно! — поспешно добавил он: унылая физиономия молодого человека залилась краской, и он неуклюже попытался выбраться из-за парты. — Наоборот, давайте усядемся поудобнее и расскажем друг другу о себе. Волноваться тут не из-за чего.
Молодой человек плюхнулся на место, но волноваться не перестал. Он нервно потеребил обтрепанные лацканы своей грубой шерстяной куртки, потом поспешно положил широкие ладони на колени, чтобы прикрыть заплаты.
— Меня зовут Лукин, — сказал он. — Мой отец — король Лютерии… ну, знаете, страна такая на севере… А я… э-э… его старший сын. Мой отец… как бы это сказать? Короче говоря, он не платит за мое обучение. Да у него, наверно, и денег таких нету. В любом случае, он не одобряет моих занятий магией и… э-э… короче говоря, он против того, чтобы я тут учился. Он хочет, чтобы вся его семья жила дома, при нем.
Сердце у Коркорана упало, и, по мере того как Лукин продолжал, разочарование ректора только усиливалось.
— Понимаете, наше королевство очень бедное, — говорил Лукин. — Туры мистера Чесни его совершенно разорили. Но моя бабка — в смысле, мать моей матери — была волшебница. Может, вы о ней слышали? Ее звали Мелюзина. Так вот, я унаследовал ее дар. В некотором роде. С тех пор как мне исполнилось десять лет, со мной постоянно происходят магические несчастные случаи. И бабушка сказала, что единственное средство от этого избавиться — это получить нормальное магическое образование. И потому она оставила мне в наследство деньги на учебу. Но, разумеется, с тех пор как она умерла, плата за обучение очень выросла, и мне пришлось долго копить деньги, чтобы наконец попасть сюда. Но я всерьез намерен учиться. Мне необходимо избавиться от этих несчастных случаев. Король не может позволить себе то и дело проделывать дырки в чем попало!
Под конец парень едва не плакал — видно, проблемы у него и впрямь были нешуточные.
Коркоран и сам готов был расплакаться. Он незаметно сделал пометку в своем списке — надо будет сказать Мирне, чтобы не тратила время на письмо к королю Лютеру, — и спросил:
— А что это за магические несчастные случаи, о которых вы упомянули?
Лукин тяжело вздохнул:
— Самые разные. Но самое худшее — когда речь идет о всякого рода дырах и ямах.
Коркоран понятия не имел, как можно справиться с подобным несчастьем. Может, Мирна знает? Он сделал еще одну пометку — не забыть спросить v Мирны. И ободряющим тоном сказал:
— Что ж, Лукин, вы обратились как раз туда, куда нужно. Спасибо вам. Ну а теперь ваша очередь.
И он указал на высокую и крепкую девушку, сидевшую за спиной у гнома. Девушка была одета в элегантный костюм из темной замши, ее длинные светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, стянутую весьма дорогим на вид шарфом, так, чтобы подчеркнуть ослепительно красивое, немного хищное лицо. Судя по надменному взору и шикарному меховому плащу, небрежно брошенному на стул позади нее, это была не кто иная, как сестра императора.
Девушка смерила Коркорана пронзительным взглядом льдисто-серых глаз.
— Меня зовут Ольга, — сообщила она.
— А дальше?
— Просто Ольга, — отрезала девушка. — Я не хочу рассказывать о себе. Мне хочется, чтобы здесь меня принимали такой, какая я есть, и оценивали исключительно по моим способностям к магии. Я с детства умею вызывать бури и создавать чудовищ.
И она откинулась на спинку стула, явно твердо решив больше ничего не сообщать.
«Значит, сестра императора желает остаться неузнанной, — подумал Коркоран. — Что ж, это ее право. В конце концов, это может осложнить ее отношения с другими студентами». Он понимающе кивнул и указал на высокого, стройного, смуглолицего юношу, которого было почти не видно за спиной Ольги и левым крылом грифонши.
— А вы?
— Фелим бен Фелим, — представился юноша, кланяясь на манер жителей Востока. — Мне тоже не хотелось бы слишком распространяться о себе. Если эмиру станет известно, что я здесь учусь, он, вероятнее всего, пришлет ассасинов, чтобы расправиться со мной. По крайней мере он обещал, что сделает это.
— Ох ты! — сказал Коркоран. — А что, велика вероятность, что эмир вас обнаружит?
— Я рассчитываю, что нет, — спокойно ответил Фелим. — Моя наставница, волшебница Фатима, создала множество заклятий, чтобы помешать эмиру заметить мой отъезд; кроме того, она заверила меня, что обереги университета послужат мне достаточной защитой. Однако, конечно, наша жизнь — в руках богов…
— Воистину так! — ответил Коркоран и поставил напротив имени Фелима особенно жирную пометку.
Он не был знаком с волшебницей Фатимой и не разделял ее уверенности в том, что университет способен любого защитить от ассасинов. Нет-нет, надо сказать Мирне, чтобы родственникам Фелима письма не отправляла! Если те пришлют вспомоществование ассасинами, жарко придется всему университету. А жаль. Очень жаль. В Эмиратах народ богатый…