- Послушай-ка, а кто тебе готовит? Твой кухарь или Руттулов?
- Руттулов,- отозвался Малтэр.
- Тогда пойдем разбудим его,- сказала Карми.
- Ты думаешь, кто-нибудь в доме спит?- спросил Малтэр.- Я думаю, в Тавине сейчас спят лишь малые дети.
- Да,- согласилась Карми.- Уж нашумела я нынче.
Она спустилась в кухню, к ужасу Малтэра по-свойски заговорила с кухарем, попросив его приготовыить жареное мясо по-марнвирски, "летний суп" и "деревенский салат" со сметаной. Кухарь с готовностью заверил ее, что все будет сделано должным образом.
Карми попила сливок, поболтала с кухонной прислугой и вняла, наконец, умоляющим взглядам Малтэра. Она опять поднялась наверх, снова в Красную гостиную.
- Утро уже,- молвила она, подходя к окну.- А в городе шумновато, однако.
- Еще бы, ведь ты вернулась,- проговорил Малтэр. Карми слушала внимательно, и он решил, наконец, выговориться.- В городе назревает бунт,- сказал Малтэр.- Горожане мною недовольны. Планы строятся глупейшие. Хотят перебить майярский гарнизон на Лесном мысу, да и вообще перебить всех чужаков в Сургаре.
- А у кого в руках Ворота Сургары и устье Вэнгэ?быстро спросила Карми.
- В том-то и дело, что у майярцев,- в сердцах бросил Малтэр.- Они сомнут Сургару в два счета. Раз, два - и мы опять вернемся к последним дням прошлого года. Но я совсем не уверен, что смогу удержать Тавин. Меня сметут. А тут еще ты.
- Что - я?- отозвалась Карми.
- Ходили слухи в городе, что тебя тайком убили, и я этому убийству помогал,- рассказал Малтэр.
- А,- догадалась Карми.- Поэтому-то город и переполошился, когда я объявилась здоровехонькой.
- С чего бы это в Тавине такая любовь к тебе?- спросил Малтэр.- Я живу в Сургаре побольше тебя, однако считают меня майярцем, а ты здесь - своя.
- Ты в Сургаре жил, а я выросла,- ответила Карми.Они знают меня чуть ли не с пеленок. Но... послушай-ка, Малтэр, а о Сауве какие-нибудь вести были?
- Его убили в Саутхо,- отозвался Малтэр.- Глупо получилось. Сидел бы там тихо, не горячился - никто его не тронул бы. А он договоры начал вспоминать...
- Странно,- откликнулась Карми.- А я-то думала, что Сауве - человек очень сдержанный.
- Да,- согласился Малтэр.- Но иногда его прорывало. Руттул иной раз этим пользовался. Соберемся, поссоримся, раскричимся - потом, когда остынем, начинаем думать...
Малтэр осекся. У Карми окаменело лицо; разговор о Руттуле был слишком болезненным для нее, и Малтэр искренно обрадовался, когда слуги доложили, что заказанный завтрак подан.
За завтраком Карми снова оттаяла; с удовольствием съела холодный "летний суп", в то время как Малтэр с недоумением водил ложкой в серебряной миске с холопским кушаньем. При виде мяса он оживился и съел его с аппетитом, опять-таки с недоумением разглядывая салат по-деревенски. Карми уделила внимание и мясу, и салату. Мясо она ела, как было заведено в доме Руттула, ножом и вилкой; Малтэр обходился без вилки, отрезанные куски он брал руками, и это получалось у него настолько изящно, что Карми засмотрелась.
После завтрака, раздав похвалы поварам, Карми сказала Малтэру, что ей захотелось спать.
- Последнее время я сплю, когда хочется,- объяснила Карми.- Да и в ближайшем будущем мне придется ночью не спать. Так что... Я вздремну, а к вечеру ты меня разбуди.
В ее спальне ничто не напоминало о случившихся за последний год событиях. Карми разделась, села на мягкую кровать и провела ладонью по льняному летнему покрывалу. Как давно ей не доволилось спать в белой, неправдоподобно чистой постели! "В лебедях",- приговаривала когда-то нянька, укладывая маленькую принцессу спать в эту постель.
"Что ж, посплю напоследок "в лебедях", вероятно, не скоро еще доведется..."
Она отвыкла от простыней, пахнущий мыльным корнем и лавандой. Она отвыкла спать раздевшись. ОНа отвыкла чувствовать себя свободной, и ей приснилось, что она идет по Майяру голая, а все встречные указывают на нее пальцами и смеются...
Карми с усилием вырвалась из неприятного сна и села в постели. В комнате было душно; может быть, эта духота и вызвала острое чувство стыда и незащищенности.
Она встала и опять натянула розовое платье. Подошла к туалетному столику и распахнула створки, открывая зеркало.
"О небеса,- вздохнула она, изучая свое отражение.- Да ка же меня еще люди узнают? Я бы себя не узнала".
Совсем другая девушка, вовсе не прежняя Сава смотрела на нее; чужая, с непривычной прической, но - как отметила Карми - куда красивее той, прежней. Правда, сходство с хорошеньким мальчиком увеличилось, но увеличилось и своеобразие ее внешности.
"Надо бы посмотреть на себя в хокарэмской одежде",подумалось Карми.- А пока надо бы чем-нибудь прикрыть голову, чтобы не пугать людей".
Она подобрала белый кружевной шарф и удовольствовалась полученным результатом. Правда, шарф подчеркивал смуглую от загара кожу, но Карми никогда не боялась показаться чернушкой. Приведя в порядок свою внешность, Карми, бесшумно ступая босыми ногами по гладкому паркету, пошла по дому.
В доме было неспокойно. Карми тут же уловила приглушенные далекие голоса и пошла на звук. Люди собрались в неузнаваемо переменившейся приемной Руттула, которую теперь занимал Малтэр.
Карми потянула на себя тяжелую дубовую дверь и заглянула в щель. В приемной было около двадцати человек: Малтэр, стоящий спиной к окну, выходящему во внутренний дворик, трое его солдат, с нарочито безразличными лицами сидящих на полу недалеко от него, а остальные были тавинские горожане - почти всех их знала Карми. Это были городские старшины; большинство из них - бывшие мятежники из отрядов Сауве и Лавитхе, люди довольно опасные и, как говорил когда-то Руттул, трудноуправляемые. Коренных сургарцев можно было легко отличить от них - сургарцы держались спокойнее и пытались урезонить вспыльчивых сограждан. Правда, горячие головы были и среди коренных сургарцев, как были рассудительные люди и среди мятежников, но в общем картина складывалась такая: одни желали немедленно начать истребление майярцев, другие понимали, что шансов на победу почти нет, но и те, и другие хотели видеть принцессу Ур-Руттул и говорить с ней.
Малтэр отмалчивался, то и дело напоминая:
- Потише, господа, государыня спит.
Шум ненадолго стихал, но вскоре возбужденные голоса опять переходили на крик.
Карми отступила. Что они собираются говорить ей? Как с ними говорить? И разве есть у нее что сказать им?
Но тавинцы не успокоятся, пока не поговорят с ней, поняла Карми. "Ну что ж,- решила она.- Тогда поговорим."
Она резко распахнула двери и решительно вошла в комнату.
- Здравствуйте, господа,- сказала она холодно.- Почему вы кричите?
Малтэр устремился навстречу ей, подвел к креслу, усадил. Тавинские старшины отвешивали поклоны.
- В чем дело, господа?- повторила Карми.- Вы хотели говорить со мной? О чем, интересно? Что может сказать Тавину неразумная девчонка?- Но тон ее был сух и обдавал презрением собравшихся.
Они хотели поговорить с Ур-Руттул? Они с ней поговорят.
Ответили сразу несколько человек. Карми властно подняла ладонь:
- Стоп! Пусть говорит кто-нибудь один.
После паузы заговорил Ласвэ из Гертвира:
- Госпожа, Руттул завещал правление тебе, а правит Малтэр.
- Ну и что?- отзвалась Карми.- Разве на него есть жалобы?
Ласвэ вывалил все обвинения против Малтэра: он заключил с майярцами позорный, кабальный договор и точно придерживается его, разоряя Сургару безбожными поборами. Тавин разграблен и наполовину разрушен, а Малтэр требует еще и еще, отстаивая интересы майярцев. Да и сам он майярец. Хоть и незаконный, но сын бывшего принца Марутту, родич всех этих высокорожденных правителей Майяра.
Малтэр бледнел, выслушивая обвинения. Они были и верными, и несправедливыми одновременно. Он не мог позволить себе нарушить заключенный договор ни в единой букве; майярские гарнизоны были сильны и тотчас же привели бы его к послушанию - и все зимние ухищрения Малтэра сошли бы на нет. Рано было нарушать договор - еще не высохли чернила. которыми он был подписан, и не было в Сургаре силы, которая могла бы это сделать, и нет человека, который бы направил эту силу. Малтэр отчетливо понимал, что этим человеком ему не быть, потому что авторитет его в Тавине стремительно падает, и можно уже даже ожидать расправы. Правда, до появления в Тавине Карми (да, именно Карми, пусть хэйми называет себя как хочет, ведь эта девушка уже явно не принцесса и принцессой не будет), так вот, до появления Карми тавинцы держали при себе свои мысли; теперь же, когда обвинения были выдвинуты, все зависело от того, как поведет себя хэйми. Если она найдет недовольство тавинцев справедливым, а действия Малтэра - преступными, до следующего утра Малтэр, пожалуй, не доживет.